"Нодар Джин. Предисловие к повестям о суете" - читать интересную книгу автора

стихает, как ручей в песках, все остальное у каждого человека складывается
по-своему.
Кроме нее, смерти, на личном опыте мною пока не исследованной, я
рассказываю в повестях о еще четырех состояниях тела и души: о любви, о
вере, об исходе и о глупости. Ясно, что, несмотря на популярность этих
слагаемых, каждого из нас суета сталкивает и со многими иными состояниями
психики и плоти. Происходит это по той причине, что каждый раз необходимость
и скука существования выражают себя в неповторимой форме суеты.
Необходимость и скука есть непреложное условие бытия. Как непреложен
инстинкт.
Необходимость существования обусловлена фактом нашего рождения.
Прибытием во время и пространство. Скука - тем, что за рождением следует.
Неизменностью, заданностью пространства и монотонностью взаимодействия
времени с ним.
Оболванивающей повторяемостью этого взаимодействия. Природа
неизобретательна, как смена дня и ночи. Как грампластинка, которую заело на
первом же звуке.
Пришедшему в мир человеку приходится жить. Как приходится, собственно,
и придти.
Человек не способен отказаться от того, чтобы родиться. Никому это не
удавалось.
Рождение неизбежно точно так, как неизбежны старение и смерть. В
Америке, правда, объявлено, что открыты гены, обеспечивающие восстановление
стареющих клеток.
Подопытным мухам-дрозофилам уже продлили срок жизни втрое - и идет
работа по обеспечению им бессмертия. Если она завершится успехом, дрозофил,
вероятно, прибьют в целях сохранения секретности формулы "эликсира", который
станут продавать людям по рецепту дорогому, как жизнь.
Само-аборт, однако, не обсуждается даже применительно к дрозофилам.
Или - на уровне мечты. В той же Америке идет такая оголтелая борьба за права
зародыша, что как бы решительно он ни голосовал против свого рождения, ему
откажут.
Сославшись на волю большинства зародышей. (Из чего, кстати, можно
заключить, что даже в утробном царстве, как в до- и за-гробном, демократия
есть худшая форма диктатуры, - диктатура цифр.) Неспособность человека
выбирать между рождением и не-рождением бесцельна, как и непреложна. Как
бесцелен и непреложен, скажем, факт, что в обжитом мире принято различать в
году четыре сезона. Хотя условно их можно разделить и на три или пять. С тем
же правом можно считать, что на Северном полюсе сезонов в году не пять,
четыре или три, а только два: зима и следующая зима.
Родившись, человек в силу природного инстинкта выживания, то есть
сопротивления смерти, вынужден жить. Этот процесс тоже скандально бесцелен.
Но вдобавок он еще и монотонен.
Интенсивность существования не только не уберегает от монотонности и
скуки, но усугубляет их. Ницше ссылался на пословицу, казавшуюся ему мудрой:
мадьяры слишком-де ленивы чтобы испытывать скуку. Только действенные и
чуткие животные способны на нее, считал он, предложив поэтам тему: скука,
одолевшая Бога на седьмой день Творения. Еще один философ пожаловался, будто
даже развлечения не есть отвлечение от жизни. Наоборот: они так сильно
оттеняют ее монотонность, что если бы не развлечения, жизнь, мол, можно было