"Нодар Джин. Повесть о вере и суете" - читать интересную книгу автора

в черный автомобиль "Волга" и умчался восвояси, приказав на ходу грузчикам
последовать его примеру.
Время от времени, однако, Тельман наезжал в синагогу пересчитывать
стариков. Природный оптимизм подсказывал ему, что, за исключением Хаима,
жить им осталось недолго - и с первой же счастливой кончиной среди
богомольцев синагога окажется без кворума. То есть - "непосещаемой". Чем
горсовет - с возвышенной целью поголовного околгочивания чечено-ингушских
хозяек - немедленно и воспользуется.
Старики, между тем, не только не умирали, но молились Богу с таким
рвением, что помимо грехов гастрольного прошлого Тот прощал им даже
фонетические ошибки при чтении Торы.
Отчаявшись, Тельман обратился за помощью к оперативным работникам
милиции. Те заслали в синагогу - под видом заезжей набожной еврейки -
арестованную накануне за растление пионера проститутку казахского
происхождения, прибывшую на заработки из Алтайского края. Вдобавок к
невозбуждению дела казашке в случае успеха миссии было обещано разрешение на
грозненскую прописку и бессрочный пропуск в местный Дворец пионеров. Причем,
задачу ей дали до потехи простую: уложить любого из стариков в постель и
работать над ним до тех пор, пока его не надо будет перетащить оттуда в
гроб.
Закончилась затея, действительно, потешно.
Ни один из музыкантов, привыкших на гастролях ко вниманию менее
зловонных дам, на казашку не позарился. Сама же она, подавленная
искренностью, с которой старики общались с небесами, призналась им в своей
гнусной миссии и попросилась в лоно еврейского Бога, общение с которым, как
оказалось, не требует Его присутствия. А это, дескать, очень удобно. Тем
более - если находишься в тесной одиночной камере. Взамен она обещала - пока
за ней не придут из милиции - стряпать им горячие блюда.
Старики просьбу выполнили - представили ее своему Богу. Но от казахских
блюд их всех, за исключением привратника, стошнило. Соответственно, выдав
двести рублей, они велели ей не мешкать и улизнуть в родные края. Вместе с
нею туда же улизнул и привратник, оставив записку, что жизнь слишком коротка
чтобы бороться со злом. Или отказываться от горячих блюд.
Никто кроме Ричарда его не осудил. Хаимего сказал даже, будто
привратник повел себя достойно, ибо в Талмуде записано, что, если еврею
невмоготу сдерживать похоть, ему следует уйти в чужие края и предаться блуду
вдали от родного народа.
Лишившись, однако, миньяна, старики забили в синагоге окна, навесили на
плюшевые гардины мешочки с нафталином, покрыли скамейки простынями и заперли
на замок дверь, ведущую в синагогу из пристройки. Там, в пристройке, они и
осели в ожидании десятого еврея, которого, по их расчетам, тотчас же и
должен был прислать Господь. В том, разумеется, случае, ежели Он был на
стороне не грозненского горсовета, а Им же избранного народа.

11. Будущее притомилось ждать

Вместо десятого еврея объявился все тот же мусульманин Тельман.
Разговаривал он мягко и к концу беседы предложил старикам принять к
сведению, что в текущем столетии на Кавказ не ожидается переселения ни
единого еврея. Просил их не паниковать, а отнестись к факту философски. То