"Нодар Джин. Я есть кто Я есть" - читать интересную книгу автора

политической истории еврейского народа, то именно в подобные эпохи особенно
обостряется в мире и антисемитизм как враждебность к совершенно уникальному
опыту в развитии человеческого духа. Вот почему наряду с традиционными
символами людского благонравия и благоразумия, апокрифы открывают нам новый
мир напряженно-страстных, апокалиптических образов, порождаемых смущенным
разумом, страхом и надеждой. Неизбывный оптимизм еврейского духа как бы
утрачивает в них свою одномерность и обретает драматические черты, что можно
судить по небольшому отрывку из Второй Книги законодателя Эздры. На вопрос о
причинах страданий Израиля Эздра отвечает так: Божий промысел несет в себе
непознанную людьми тайну, но стойкость и выносливость Израиля являются
залогом его грядущего избавления.

Господи, я прошел сквозь многие земли и жил среди многих народов; видел
я страны, где люди преступают Твои заповеди, но живут в изобилии и веселии.
Господи милосердный, потрудись опустить нашу неправедность на чашу весов
против непослушания и греховод-ности иных народов, потрудись взглянуть:
какая чаша перетянет? Ответь, Господи, было ли, чтобы иноверцы не грешили
перед Тобой? Было ли, чтобы какое-нибудь племя соблюдало Твои наказы так,
как мы? Да, можно найти отдельных мужей, четко следовавших Твоим заповедям,
но не найти совершенно праведных народов.
И вот ответить мне было поручено ангелу Уриелю. "Послушай, - сказал он
мне, - разум твой дан тебе для того, чтобы постигать лишь земной мир. Скажи,
однако, хочешь ли ты понимать пути Всевышнего?" "Хочу, мой господин", -
ответил я. И он сказал: "Мне наказано задать тебе три задачи, показать тебе
три явления. Если тебе удастся решить хоть одну из задач или постигнуть суть
хоть одного из явлений, я раскрою тогда перед тобой тайну Всевышнего и
объясню причину Его жестокосердия". "Я готов, мой повелитель!" И он сказал:
"Пойди и определи мне вес огня или определи размеры ветра, или, наконец,
попробуй вернуть минувший день". "Кто из людей способен на такое, - ответил
я, - и к чему задавать мне задачи, не имеющие решений?"
В ответ он сказал: "Если б у тебя было спрошено - сколько, например,
рыб обитает в морской пучине, или сколько течений под толщей воды, или
сколько пролегло в заоблачной выси путей, или, наконец, какие дороги ведут
из рая, - ты мог бы, наверно, ответить, что ни под водой, ни над облаками,
ни в загробном царстве тебе бывать пока не приходилось. Но ведь спросил я у
тебя об огне, ветре и прошедшем дне, - вещах, тебе известных и привычных, но
ты, увы, молчишь!"
И к этим словам Уриэль добавил: "Есть вещи, с которыми ты связан
повседневно и тесно, но даже о них ты не знаешь всего. Почему же ты
надеешься понимать пути Всевышнего? И может ли, скажи, человек постичь суть
непорочного, если он уже отчаялся в этом пустом и порочном мире?" Эти слова
навели на меня печаль, и я сказал Уриелю: "Лучше б сгинуть с лица земли,
нежели страдать, не понимая причин наших невзгод". Но в ответ на это он
сказал: "Прислушайся к моим словам. Был я как-то в лесу и узнал, что лесные
деревья решили объявить войну морской воде, дабы та отступила перед ними.
Потом я подслушал морские волны, принявших подобное же решение: пойдем,
дескать, и отвоюем у деревьев землю, зальем ее ввбой и будем бегать шире и
дальше. Случилось другое: огонь сожрал деревья, а налетевший песок укротил
волны и оттеснил их назад. Ответь мне - кого бы ты поддержал будучи судьей:
лес или море?"