"Тачанка с юга" - читать интересную книгу автора (Варшавер Александр)

9

До конца дня на хуторе шел повальный пир. Хозяйка, ее батрачка и две кумы из соседней деревни сбились с ног: бегали от погреба к летней кухне, где что-то варилось и жарилось и откуда разносились вкусные запахи. Отец Бабаша дважды ездил в Покровку за самогоном. Я бродил по двору и с интересом осматривал кулацкое хозяйство Бабаша. В конюшне - десяток лошадей, а на задворках усадьбы, в огороженном жердями загоне, копошились в грязи огромные свиньи с поросятами. Чуть в стороне, под навесом, стоял двигатель, похожий на паровоз. Здесь же были молотилка, две сеялки и несколько незнакомых мне машин. Меня увидали "повстанцы" и позвали к себе, стали расспрашивать, сколько лошадей и земли было у моего отца. К большому удивлению бандитов, я сказал, что у нас были фабрики и дома, что земли не было совсем и что было всего два коня - на даче. Зато в Петрограде мы ездили на собственном автомобиле. - Мабуть, у твоего батька было много грошей? - не унимались любопытные "повстанцы". На это я ответил коротко и решительно: - Много! Погорланив еще немного, некоторые повстанцы пошли "у холодок" - поспать под деревьями, а несколько человек потрезвее выпросили у хозяйки пять глиняных узкогорлых горшков - глечиков. Повесив один из них на высокий шест, они затеяли стрелковые соревнования. На выстрелы вышли Аркадьев, Борода и гости. То ли оттого, что "повстанцы" были пьяны, то ли потому, что вести прицельную стрельбу из обреза трудно, никто не мог сбить глечик. Стрелки стали ругаться. В это время подошел Бабаш с японским карабином. - А ну, хлопци! Поглядите! Первым выстрелом Бабаш задел шест, глечик чуть качнулся, но остался висеть. Бабаш поскреб в затылке, осмотрел прицельную планку и выстрелил еще два раза. Но снова и снова безрезультатно. Я рассмеялся. - Чего тут смешного? - спросил Борода. - Конечно, смешно. Как по такой мишени можно промазать! "Повстанцы" удивленно загомонили: - Ну и ну! От горшка три вершка, а туда же! Дать ему обрез, пусть стрельнет! Стрельнет и в штаны напустит! Бабаш, невзлюбивший меня с первого знакомства, злобно выругался. - Покажи этим свиньям, что ты умеешь! - по-французски предложил мне Кирилл Митрофанович. Я не успел ответить: стоявший рядом "повстанец", которого звали Гусаром, злобно посмотрел на Бороду, хмыкнул и повторил сказанное Кириллом слово "кошон"^{8}.

- "Кошон"… "кошон"… Я, ваше благородие, понимаю, что такое "кошон"! - Ну, брат, если понимаешь, то ты не кошон! - не промедлил с ответом Борода и тотчас стал рассказывать; - В Петрограде, в подвале дома, где жил Саша, был оборудован тир, и Саша со своим старшим братом постоянно там упражнялись. Теперь, после болезни, ему, может, и не удастся показать свое искусство. - Как, Саша, попробуете? - громко спросил Аркадьев. - Попробую. Мне подали обрез. Обрезы у нас в мастерской не считались оружием. Однажды, когда я попробовал выстрелить из обреза, сильная отдача чуть не вырвала его из моих рук. С двадцати шагов я не попал в ростовую мишень, а Лукич сказал: "Это ведь не целевое оружие, а бандитское!" Я повертел обрез в руках и, возвращая его, сказал, что из такого огрызка мне стрелять не приходилось, а вот если Василь Карпович даст карабин, то я, может, и разобью мишень. Бабаш неохотно дал мне карабин, и я, не обращая внимания на соленые остроты "повстанцев", первым же выстрелом, шагов с сорока, разбил глечик. Поставили второй. Я отошел еще шагов на двадцать - и глечик вдребезги. Аркадьев захлопал в ладоши. Темный глечик - мишень несложная: он отлично выделяется на фоне неба. Третий глечик я поразил примерно с расстояния ста шагов и отдал карабин Бабашу. Повстанцы заговорили: - Ну и стрелец! Ну и чертяка! - Этот хлопец, если возьмет на мушку, то уже не станцуешь! После меня стреляли Аркадьев, Борода и Бабаш. На земле у шеста уже выросла груда черепков, когда хозяйка прекратила стрельбу. Она заявила, что глечики не делает, а покупает на базаре. Аркадьев с Бородой ушли в дом, "повстанцы" возвратились к недопитой самогонке. Только сейчас я понял, что это за люди. Оказывается, они были связными у Аркадьева и атаманами мелких банд. Не обращая на меня внимания, эти "мирные дядьки" похвалялись своими "подвигами". Из их рассказов, по-пьяному откровенных, вырисовывалась страшная картина деятельности аркадьевской банды. "Повстанцы" говорили, что в селах им приходится применять плети: иначе не достать ни лошадей, ни подводчиков, ни крохи сена. Гусар жаловался, что сейчас в свой отряд он не может собрать больше десяти - пятнадцати человек, а раньше, при Петлюре, у него меньше сотни никогда не бывало. Седоусый дядько с раскосыми плутоватыми глазами рассказывал, как его поймали чекисты и посадили в тюрьму. - Ну, и как там? Голодом морили? Били? - допытывались "повстанцы". Дядько степенно разгладил усы. - Та не! И борща давали, и хлеба, только было страшно. Думал, что расстреляют. Но со мною по-хорошему поговорили, разобрались, что я никого не убивал, а только по своей несознательности был среди повстанцев… Бандиты рассмеялись. - И тебе поверили? Тоже скажет человек: "по несознательности". Дядько перекрестился. - Ей-богу, поверили! Взяли подписку, что я не пойду насупротив Советов, и выпустили. - Ну, а теперь ты как - сознательный? - спросил кто-то. Дядько хитро прищурился и под общий смех заявил: - Пока меня не поймали, так я сознательный! А как поймают - посмотрим! В один голос бандиты жаловались на чекистов: "Не стало от них никакого покою!" Упомянули Бороду. Я похолодел: а вдруг кто-либо из бандитов его видел и сможет узнать? Один "повстанец" рассказал, что он слыхал от людей: - Когда Борода ловил батьку Козуба, царство ему небесное, - рассказчик и слушающие перекрестились, - то того сатану-Бороду убили. Разговор зашел и о нас. Гусар возмущался: - Знаете, хлопцы, что этот приезжий сказал своему цуцыку? - Откуда же нам знать, - загалдели бандиты. - Он же не по-нашему сказал! - То-то и оно, - продолжал Гусар. - Он сказал: "кошон". А по-французски это, как по-нашему - свинья! Когда я служил в гусарах, еще до войны, то мой эскадронный, князь Бельский, чуть не так, сразу кричал: "кошон" - и по морде. Этот есаул, наверно, из таких же. Нет, не будет нам добра, если придет на Украину Врангель с офицерами да генералами. Гусара поддержал подошедший к "повстанцам" Бабаш: - Все они такие: что твой князь, что этот есаул! Они, ахфицеры, друг за дружку горой стоят. Как он прибыл, так Александр Семенович в мою сторону и не смотрит. Все с есаулом шепчутся, перемигиваются да вспоминают старое.