"Яна Джин. Неприкаянность " - читать интересную книгу автора

вызывает к себе сострадание или неприятие, благоговение или страх, восторг
или презрение. Его заботы и вопросы являются в той же мере нашими заботами и
вопросами, в какой они занимали его предков или будут - наших потомков. Он
вечен. Безвременен. То есть неизбывно современен.
Все на свете, что похоже на него, мне и представляется современным.
В том числе - поэзия.

- 5-

Современная поэзия есть не обязательно та, которая сотворяется сегодня,
в том самом "месте" во времени, где мы с вами, любезный читатель,
пересеклись друг с другом. Пересеклись - пусть даже чтобы высказывать
аксиомы, в которых одна из пересекшихся сторон вызвалась усомниться.
Ибо мы с вами - всего лишь крохотнейшие точки на превеликом холсте
Пространства. Всего лишь молниесно мелькающие песчинки в безгранично великом
сосуде Времени. Которое, воистину говорю вам, не шевелится. И шевелиться не
намерено. А посему, любезный читатель, прилагательное "современная" - если
его приложить к поэзии - не имеет ничего общего ни с тем, что хронометрируют
песчинки, мелькающие в старомодно приталенных стеклянных колбах, ни с тем,
что считается новомодным среди двуногих сторожей времени. В моем хозяйстве,
например, Марк Аврелий так же "утилитарен", как Дилан Томас, Рембрандт не
старше Шагала, а Бетховен и Боб Дилан одинаково созвучны уму и сердцу. Все
они безвременны, ибо каждый из них исходит именно из того, что составляет
неисходящие, экзистенциальные треволнения людского рода, - и пока оный
существует, сущими пребудут и они.
Любые формалистические или "эпохальные" разногласия меж поэтами
вторичны по важности. Эти отличия обусловлены либо биографиями поэтов, либо
вкусами. Между тем, всех их, воспитанников "метафизической" школы (вечно
вопрошающих) стихотворцев, роднит меж собой пристрастие к предельной ясности
и доступности стиха. Что, впрочем, легко объяснимо, поскольку каждый из них
пишет для того, чтобы быть услышанным читателем или читательницей сейчас и
здесь, и никто из них не пытается внушить читателю и читательнице, будто
услышанные последними строчки прозвучали сначала из уст Всевышнего.
Банальное становится банальным только после того, как стало
несомненным: стиль в поэзии - лишь средство выражения мысли, понятия,
чувства. И все-таки любые времена кишмя кишат именами обожателей
"утонченностей", поэтов и критиков, знакомых, как и чернь, со всеми
банальными истинами, но все равно притворяющихся, будто современной поэзию
делает... "упаковка". Скоропостижное испарение таких имен в любые времена и
на любом пространстве суть одно из благостных проявлений банального. Ибо за
этими именами зачастую скрываются лица, пекущиеся лишь о "лица необщем
выраженьи".
Верно: зачастую же люди, как заметил философ, сходят с ума быстро и
стадно, а возвращаются в ум медленно и поодиночке. Каждый по-своему. Поэты -
как бы по-своему ни тщились звенеть - тоже "бубенцы на колпаке у бога". Тоже
люди: входят в ум если не всегда медленно, то всегда поодиночке. Но одно
лишь хождение в одиночку - вряд ли достаточное условие для искомого
вхождения. Для "песенного слова" вряд ли достаточно лишь "петь по-свойски,
даже как лягушка": такое слово, как засвидетельствовал Есенин, следует,
прежде всего, иметь. Иначе пение сорвется в кваканье, а квакающий - в