"Александр Житинский. Седьмое измерение (Рассказы, новеллы, Фантастические миниатюры)" - читать интересную книгу автора

щенка нужно отдать. Мама положила его в корзинку для грибов и куда-то
увезла. Она вернулась с пустой корзинкой, а я два часа в шкафу плакал.
Щеки я вытирал папиными брюками, они все промокли. Мама вытащила меня из
шкафа, и мы с ней поплакали вместе. Она сказала, что отдала щенка в хо-
рошие руки.
Потом я долго думал о нем, как ему живется в хороших руках. Как увижу
собаку, так и думаю: в каких она руках? А потом уже думаю: в каких я ру-
ках? И получается, что я похож на собаку.
Мама часто меня спрашивает, почему я такой грустный. Я ей отвечаю,
что я всегда грустный. Мама тогда пугается, начинает прижимать мою голо-
ву к себе и гладить. От этого мне становится еще грустнее, и я вспоминаю
снова нашего щенка.
Когда мы с Максиком после уроков пошли на пруд, я ему предложил сыг-
рать в собаку. До этого мы играли в подводную лодку и песочные часы.
Максик сказал, что он не умеет играть в собаку. Тогда я встал на четве-
реньки и тихонько заскулил. Так делал наш щенок, когда у него завелись
глисты. Максик засмеялся и залаял. Я тоже стал лаять. Мимо проходил че-
ловек и зарычал. Мы с Максиком убежали.
Мы даже назвать щенка не успели. Теперь уже его не назовешь.
Может быть. они забыли обо мне или думают, что я делаю уроки?.. А я
сижу в шкафу и думаю про английский язык. Мне подарили книгу Пришвина на
английском языке. Я взял у папы толстый словарь Мюллера и стал перево-
дить книгу на наш язык. Мюллер - это тот фашист, который боролся со
Штирлицем. Первого слова я в словаре не нашел. Я пошел к папе и показал
слово. Он засмеялся и сказал, что это артикль. Он в русском языке не ну-
жен. Потом меня Ольга долго учила говорить этот артикль и ужасно зли-
лась. Я говорил "зэ". а она орала на меня, что не "зэ", и не "сэ", и не
"дэ", а что-то среднее. И шипела: "С-зэ!" А зачем нам слова, которые не
нужны?
Мама обрадовалась, что я перевожу Пришвина, и стала искать мне учи-
тельницу английского языка. Я перевел полстраницы, и папа достал с полки
настоящего Пришвина и начал сравнивать. Он сказал, что у меня лучше. А
учительницу мне не нашли, потому что она берет за уроки большие деньги.
Тогда я подумал, что все учителя берут за уроки деньги, и спросил Генри-
этту Викторовну. Она написала в дневнике, чтобы мама пришла в школу. Ма-
ма пришла после уроков и долго говорила с Генриэттой Викторовной. Дома
мама сказала: "Генриэтта совсем рехнулась! Она думает, что мы Сережу
воспитываем антипедагогически".
Больше всех меня воспитывает Ольга. В школе она ловит меня на переме-
не и сразу начинает орать: "Мама сказала!.. Попробуй только не сделай!"
Прямо как сумасшедшая. У нее сейчас переходный возраст. Когда я был ма-
леньким, я думал, что мы с Ольгой вырастем и поженимся. А теперь я не
хочу на ней жениться. У нее есть мальчик из десятого класса. Его зовут
Сашка. Он в нашем доме живет и гуляет с эрдель-терьером. Сегодня Сашка
ей сказал: "Приходи ко мне вечером, у меня предки в театр идут. Послуша-
ем "Исуса", поторчим..." Мама говорит, что они на этом "Исусе" прямо по-
мешались. И не пустила Ольгу. Поэтому она сейчас злая лежит и смотрит на
Элтона Джона.
Ольга читает желтую книгу маминой бабушки. Называется "Евангелие".
Там про Исуса написано, но непонятно. Я пробовал читать. А "Суперзвезда"