"Жанна Гийон. Автобиография " - читать интересную книгу автора

возможно? Отец мой, неужели я окажусь единственной погибшей в своей семье?
О, помогите же мне в моем спасении". Он был весьма удивлен, видя меня в
таком горестном состоянии, и утешал меня, как только мог, не считая меня
такой уж плохой особой.
Когда мне случалось поддаваться искушениям, то я вела себя послушно,
четко повинуясь правилам и старательно во всем исповедуясь. Со времени этого
визита к исповеднику, моя жизнь приобрела более размеренный характер. О Бог
любви, как часто Ты стучался в дверь моего сердца! Как часто Ты устрашал
меня видимостью внезапной смерти! Но все это производило на меня лишь
временное впечатление. Вскоре я возвращалась к своей неверности. На этот раз
Ты совершенно захватил мое сердце. В какую печаль я теперь окуналась, когда
была Тебе неугодна! Какие это были сожаления, восклицания и рыдания! Кто бы
мог подумать, видя меня тогда, что это обращение продлится всю мою жизнь?
Почему же Ты, о мой Боже, совершенно не забрал мое сердце, когда я абсолютно
жертвовала его Тебе. Если Ты не забрал его тогда, то почему Ты позволил ему
вновь противостать? Ты достаточно могуществен, чтобы удержать его, но Ты,
оставив меня на самое себя, проявил свою милость, чтобы глубина моего
беззакония послужила победе твоей благости.
Я немедленно стала практиковать все, что обязана была делать. Общее
исповедание я совершала с великим раскаянием сердца, искренне исповедуя все
известные мне прегрешения со многими слезами. Я так изменилась, что меня
едва узнавали. Я больше старалась не совершать ни одного намеренного греха.
Когда я исповедывалась, то во мне с трудом находили грех, подлежащий
отпущению. Я обнаруживала в себе мельчайшие проступки, и Бог благословил
меня в том, чтобы одержать победу над многими недостатками моего характера.
Осталась лишь некоторая вспыльчивость, которую мне трудно было победить. Но
коль скоро мне случалось проявить какое-либо неудовольствие, даже по
отношению к слугам, я просила у них прощения, дабы покорить свой гнев и
гордыню, ибо гнев есть дитя гордыни. Истинно смиренный человек никому не
позволит вывести себя из состояния равновесия. Равно как гордость умирает
последней в душе, так и вспыльчивость разрушается последней во внешнем
поведении человека. Окончательно умерщвленная душа не находит в себе гнева.
Существуют люди, столь исполненные благодати и мира, что, ступив на
путь света и любви, они думают, что продвинулись весьма далеко. Но они очень
ошибаются, рассматривая так свое состояние. Это вскоре станет им ясно, если
они искренне захотят проверить две вещи. Первая состоит в том, что если их
природа еще жива, горяча и сильна (здесь я не имею в виду людей
необузданного нрава), то они обнаружат, что время от времени допускают
грехи, в которых основную роль играет волнение и чувство. Даже в эти моменты
они стараются усмирять и подавлять их. (Но когда чувства подавлены
совершенно и вся вспыльчивость ушла - это еще несравнимо с состоянием, о
котором я говорю.) Они обнаружат, что иногда в них просыпаются некоторые
проявления гнева, которые сладость благодати все же удерживает. Они бы легко
согрешили, если бы каким-то образом уступили этим движениям.
Существуют люди, которые считают себя весьма мягкими, потому что их
ничто не расстраивает. Но я говорю не о таких людях. Мягкость, которая
никогда не подвергалась испытаниям, часто не является настоящей. Люди,
которых всегда оставляли в покое, из-за чего они казались святыми, начинают
совершать целый ряд странных грехов, подвергаясь воздействию досадных
происшествий. Они считали свою природу мертвой, но на самом деле она была