"Анатолий Гладилин. Тень всадника" - читать интересную книгу авторапрочим, будущая императрица Франции.
II. ЖОЗЕФИНА БОГАРНЕ Получив эскадрон и поселившись в кавалерийских казармах, я все время проводил в манеже и на учениях. Было очевидно, что после длительного лежания в госпитале я потерял профессиональный навык, поэтому, отпустив к вечеру солдат на отдых, я скакал на коне по дорожкам Венсеннского леса, пока совсем не темнело, или фехтовал в манеже с офицерами. В свою комнатушку на третьем этаже я поднимался на ватных ногах и падал замертво в незастеленную кровать. Утром болели руки, ноги. Над корытом с холодной водой я смывал лошадиный и человеческий пот (запах пота меня преследовал!), доставал из развалюхи-шкафа чистую рубашку (о моем белье - за умеренную плату - заботилась маркитантка), и день начинался, как обычно. - Ру-у-бить! Ска-а-кать! Пры-гать! На-ле-во! На-пра-во! Сохраняйте строй! Плотнее друг к другу! Ребята, поодиночке вас перебьют, как щенков! Конечно, когда колонной, в шеренге по шесть всадников, неспешной рысью мы шли на полигон в Монтрё, то гуляки Венсенна останавливались и провожали нас одобрительными взглядами. Наверно, красивое было зрелище. Однако на полигоне я гонял эскадрон повзводно до седьмого пота, и рубашка на мне была хоть отжимай. Извечная армейская проблема: белье меняют, мундиры не меняют. Поэтому в армии не только устоявшиеся традиции, но и - пардон! - устоявшийся запах. Армию лучше наблюдать издалека, когда она дефилирует полками и эскадронами. Красивое зрелище! Однажды полковник Лалонд присутствовал на моей муштровке, ни слова вслух не произнес и лишь потом конфиденциально заметил: - Не знаю, Готар, откуда у вас эта идея - рубиться шеренгами, сохраняя надо воспитывать в духе взаимовыручки, поощрять чувство локтя. Сам полковник Лалонд, мастер вольтижировки, который, стреляя из пистолета на скаку, попадал в цель, сам полковник Лалонд изволил меня похвалить! Я прибавил рвения и месяца через два вошел в форму. Мой конь легко перепрыгивал изгородь, а ладонь не ощущала тяжести сабли. Я мог рубиться по очереди с тремя-четырьмя напарниками, и иногда удавалось выбить из их рук оружие. Я даже продержался минуты три против Лалонда, пока моя сабля, как перышко, не взлетела к потолку, но все офицеры на манеже обступили нас и внимательно наблюдали за поединком, ибо все знали, что полковник просто так с n'importe qui (с кем попало) не фехтует. На вантозских маневрах мой эскадрон занял второе место в дивизии. Поэтому, честно говоря, я не удивился, когда меня вызвали к командиру полка. Я удивился тому, что сказал мне полковник Лалонд: - Капитан Готар, я вам предлагаю взять отпуск. В армии не обсуждают приказ. Меня огорчила его жестокость. Все блага, что я получил от армии, - крохотная клетушка с продавленной кушеткой, колченогим стулом и тумбочкой, шкафом, готовым с плачем рухнуть, когда открываешь дверцу... Но это было мое жилище, я привык к нему и к казарменному быту, я чувствовал здесь себя как дома. Больше я ничего не имел в этом мире, и никто нигде меня не ждал. И вот награда за труды! Отпуск? Завуалированная отставка. Освобождайте помещение! К счастью, полковник понял мое смятение. - Готар, вы хороший боевой офицер. Вижу, как вы стараетесь. Я знаком с вашим досье. Отличились при Вальми, Бомоне, одним из первых форсировали Самбру. |
|
|