"Анатолий Гладилин. Тень всадника" - читать интересную книгу автора

И эта страшная контузия... Нет, я вас не удаляю из армии, я хочу вас сохранить
для армии! Теперь затишье на фронтах, воспользуйтесь передышкой, забудьте
казарму, снимите номер в гостинице. Воевать всегда успеется. Вы же молоды. -
Полковник вздохнул. - Мне бы ваши годы!
Я догадался, что имеет в виду полковник. В казармах все - от новобранцев
до высших командиров - с жаром дискутировали тему нынешних парижских нравов. По
общему мнению, после отмены террора Париж сошел с ума. На площадях танцуют и
веселятся до глубокой ночи, пьют безмерно, а женщины отдаются чуть ли не
каждому встречному, на военных - так просто виснут. Офицеры, получившие
увольнение в город, возвращались с ухмылкой сытых котов.
Полковник, служивший еще в королевской гвардии, делал мне неслыханный
подарок - пять недель вольной жизни! - а я, бестолочь, упрямился...
Казначей протянул мне пачку банкнот. Я вылупил глаза.
- Мой дорогой Готар, - рассмеялся казначей, - нам перевели ваше жалованье
за те полгода, что вы провалялись в госпитале. Не думайте, что это большие
деньги. Нет таких денег, которые нельзя истратить в Париже. Сейчас все
изменилось, дельцы и спекулянты наживают огромные состояния, швыряют золото
налево и направо, цены растут. Но у меня есть адрес приличного дешевого отеля
на улице Короля Сицилии. И купите себе гражданскую одежду.
Мои личные вещи уместились в тощем бауле. Шинель я оставил в казарме. В
лавчонке на Сан-Антуан примерил темный широкий плащ-накидку. Пока достаточно.
Вот с чем я решил не расставаться, так это с саблей. Под плащом ее не видно, а
мне спокойнее. Ведь по сведениям той же казармы, в городе не только
танцевали...
Хозяин гостиницы "Сгоревшая мельница" и вправду брал недорого. Мог бы и
ничего не брать, ибо номер оказался копией моей комнаты в казарме: продавленная
кушетка, колченогий стул и тумбочка, всхлипывающий деревянный шкаф. Одна лишь
новация - на стенке, рядом с окошком с грязными стеклами, висело круглое
зеркало. Оттуда выглянул незнакомец, коротко, по-армейски стриженный, с впалыми
щеками и очень недобрыми глазами. Я подумал, что такого человека обойдут своим
вниманием и парижские красотки, и парижские грабители.
Первая гражданская ночь прошла тревожно. В казарме после отбоя все
дрыхнут, как сурки, боятся упустить драгоценные минуты сна, а тут в коридоре
шаги, громкие голоса, женский визг... Потом, когда все утихомирились, я услышал
за стеной плач. Женщина плакала, стонала, всхлипывала. Перемежалось это с
мужским бормотанием. Он ее бил, злодей? Я собрался было одеться, достать саблю
и спасать бедняжку, но вдруг женщина начала смеяться... Вот и пойми их,
штатских.
Черт бы их всех побрал! Надо жить, как привык, по казарменному расписанию
и уставать за день так, чтобы валиться в кровать и засыпать беспробудным сном
младенца.
Сказано - сделано. Я гулял по улицам, методично обходя квартал за
кварталом, пока ноги меня держали. Вечером ужинал в соседней харчевне "Жареный
петух" и читал газеты. И такое времяпрепровождение доставляло мне удовольствие,
ибо каждую минуту я был готов к тому, что вид какого-то дома, таверны, булочной
или хотя бы строчка в газете волшебной искрой озарит мой мозг и я вспомню свою
жизнь.
Поиски прошлого - увлекательное занятие. Ведь что я знал про себя? В
досье, которое прислали в полк вместе с моим назначением, сообщалось: "Жером
Готар родился 6 декабря 1768 года в Марселе, окончил в Арле офицерскую