"Анатолий Гладилин. Тень всадника" - читать интересную книгу автора

кавалерийскую школу, участвовал в таких-то боях, тяжело ранен третьего
мессидора 1794 года при форсировании Самбры, представлен к капитанскому званию
в рапорте полковника Бернадота от 10 мессидора, представление утверждено
военной коллегией 13 брюмера. Жером Готар не женат, адреса его родственников не
имеем. Несмотря на частичную потерю памяти, пригоден к строевой службе".
Где мои родители? Кто мои родители? Живы ли они?
"Адреса его родственников не имеем".
...На Марсовом поле цвели белые и розовые каштаны. Мне нравились розовые.
Я медленно брел по аллее, любуясь розовым пухом на ветках. Стоп, сказал я себе,
никто мне не говорил, что эти деревья называются каштанами, а я уверен - это
каштаны, и мне нравятся розовые. Значит, память постепенно возвращается,
значит, правы были врачи, утверждая, что все восстановится.
У меня был уникальный в медицине случай. Очнувшись после ранения и
контузии в госпитале, я не мог вспомнить своего имени, но мог абзацами
цитировать военный устав. Я помнил все, связанное с армией, и начисто забыл
свою жизнь на гражданке. Диагноз врачей гласил: "Нервные центры мозга не
затронуты, травма психическая, годен к строевой службе".
Что ж, врачам виднее.
...В Пале-Руаяле играли уличные оркестры. Я фланировал в разнаряженной
толпе, наблюдал, как танцуют. Фокусники показывали трюки с картами. Пожиратель
огня выпускал изо рта пламя. Торговки сновали по саду с лотками. Горячие
пирожки мигом раскупались.
Молодежь веселилась.
Молодежь? Дамы и господа примерно моего возраста. Но что общего было между
ними и мной? Я чувствовал себя пришельцем из другого мира. Мира, где не
выделывают кренделя ногами под музыку, не хватают прилюдно женщин за задницу,
не горланят фальшивыми голосами: "Девчонки Ла-Рошели все слабы на передок".
Может, я тоже был таким, скакал резвым козликом? Нет уж, увольте! Наверно,
изначально был создан только как "годный к строевой службе".
...Приближаясь к своей гостинице, я услышал звуки шарманки. У дверей
таверны слепой нищий крутил ручку механического ящика и пел:
Жанна Мари, не жди своего милого.
Твой милый в земле лежит,
Над ним трава растет,
Ее щиплют козы и коровы...
Я остановился. Что-то шевельнулось в моей памяти. Как будто в темной
комнате, растопырив руки, я ищу что-то... Не нашел. Кинул в старую солдатскую
фуражку монету.
* * *
Следующий день я дисциплинированно маршировал по северу Парижа, а потом, с
устатку, окопался в кофейне на улице Монмартра. Вдруг неожиданная атака
неприятеля опрокинула мои боевые порядки. Поясняю диспозицию. Рисую схему.

"Я" обвел в кружок, ибо держу круговую оборону. Стрелка показывает
направление удара противника. Когда я рисую схемы офицерам эскадрона, то
стрелки на моих схемах - по бокам. Я учу взводных и ротных, что ни один дурак
не попрет в лоб, будут обходить с флангов.
А тут - нагло, в лобешник!
Еще раз поясняю диспозицию: к моему столику подсела рыжая девица и,
улыбаясь, спросила: