"Анатолий Гладилин. Тень всадника" - читать интересную книгу автора

слог, лишенный наивности, разве в этом заслуга патриотизма?") и потребовал
установления спокойствия в стране и ограничения реквизиций.
Но жизнь и смерть революции решались на фронтах, и как только положение в
Париже немного улучшалось - Сен-Жюст спешил в армию. Армию он из-под своего
контроля не выпускал.
В начале мессидора по приказу Сен-Жюста французские войска шесть раз
пытались форсировать Самбру, а на седьмой - опрокинули полки коалиции и взяли
Шарлеруа. 8 мессидора французы разгромили интервентов при Флерюсе. Враг оставил
несколько важных крепостей и покатился на восток. Путь в Бельгию, Голландию и
Германию был открыт.
В чем же заключалась сила Сен-Жюста?
На фоне других людей, преданных революции, но подверженных обыкновенным
человеческим слабостям - кто топил угрызения совести в вине, кто пытался любым
способом делать карьеру, кто не мог устоять перед соблазном легкого обогащения,
- на фоне чиновников, тратящих свои силы на ведомственные интриги, проконсулов,
охваченных страхом перед недремлющим Трибуналом, генералов, боявшихся совершить
ошибки, - Сен-Жюст казался сверхчеловеком. В свои двадцать семь лет он не ведал
колебаний и сомнений. В политике он придерживался лозунга: "Кто не с нами, тот
против нас". У него была одна любовь - революция. У него был один друг - верный
патриот Леба. У него был один кумир, которого он боготворил, - Робеспьер.
Честность Сен-Жюста была вне подозрений. Он вел спартанский образ жизни и
не знал, что такое страсть к женщине или родственная привязанность. Не
испытывая никаких искушений молодости, лишенный всех так называемых житейских
слабостей, отвечая только за самого себя, Сен-Жюст абсолютно не боялся смерти.
Обладая властью, которая позволила полностью раскрыть его способности
вождя и политика, энергичный, молодой Сен-Жюст сейчас являлся самым сильным
человеком, фактически лидером робеспьеровской партии.
10 мессидора, на крыльях победы при Флерюсе, он примчался в Париж спасать
революцию.
* * *
Как обычно, у его кабинета - кабинета начальника Бюро общего надзора
полиции, выстроилась очередь чиновников. У всех срочные доклады, но сначала без
стука вошел Леба и плотно закрыл за собой дверь. Леба принес самую важную,
конфиденциальную информацию сегодняшнего дня - так всегда требовал Сен-Жюст.
Сен-Жюст слушал, что-то записывал на листке бумаги. Итак, это принять к
сведению, это ждет, а вот это неотложно - в пять часов заехать в Революционный
трибунал, а вечером на заседание Комитета общественного спасения.
До пяти Сен-Жюст успел ознакомиться со всеми докладами, поэтому в Трибунал
приехал позже. Не беда, в Трибунале всегда запаздывают. И верно, в коридоре
среди причитающих и плачущих людей он заметил стоящего обособленно невысокого
человека в генеральской форме. Стоит - значит, его дело еще не рассматривалось.
Сен-Жюст прошел по коридору, мгновенно притихшему, ощущая на себе просящие
взгляды, лишь генерал, мрачно погруженный в свои мысли, не поднял головы.
Сен-Жюст догадывался, о чем думал генерал. Вызов в Трибунал никому не предвещал
ничего хорошего. Мелькнула мысль: подойти, сказать несколько успокоительных
слов. Нет, нельзя, нарушение порядка. И потом, закон одинаков для всех граждан.
Когда генерала вызвали в зал, он опять не обратил внимания на Сен-Жюста.
Сен-Жюст в сером дорожном сюртуке сидел сбоку, рядом с секретарями, а перед
генералом возвышались судьи в черных мантиях. Генерал мрачно уставился на
Трибунал, и на его бледном лице не проступило никаких эмоций. Он не трус,