"Виталий Гладкий. Обреченный убивать" - читать интересную книгу автора

- Привет... - машу им рукой и исчезаю...
Двор, лестница, карниз... Немного побаливает рука: на тренировке ушиб,
сегодня добавил. Ладно, до свадьбы заживет. Главное, заказ выполнен, десять
тысяч в кармане.
Теперь мотать нужно отсюда на месяц-два. Но не сразу. Через неделю - в
самый раз.
Закрываю окно, раздеваюсь. А все-таки устал. Чертовски устал. Спать...

*Кунфу - название китайской системы боевых единоборств (кит.)

На кухне бьют часы. Одиннадцать. И тут же в дверь моей комнаты
забарабанила Хрюковна:
- Вставай, паразит! "Згляд" ужо...
Выдерживаю положенные полминуты, жду, пока Хрюковна не выстучит мне
алиби. Дверь ходит ходуном, даже сухая краска осыпается, а старая ведьма
молотит не переставая.
Ладно, пусть порадуется, горемычная...
Наконец послышались голоса остальных соседей - выползли из своих щелей,
ублюдки. О, как я их ненавижу! Ерошу волосы, отмыкаю дверь и выскакиваю в
одних плавках в коридор, пусть все посмотрят на меня, "сонного".
- Ты что, сбрендила?! - ору на Хрюковну и усиленно тру глаза.
- Сам просил... - довольно растягивает свои лягушечьи губы она. -
"Згляд" смотреть. Тютелька в тютельку...
- А-а... - Мотаю головой, прогоняя остатки "сна", и шлепаю в
ванно-сортирную комнату - умываться.
День прошел - и ладно...
Опер
Горячий, сухой воздух схватывает горло клещами, пыль, густо настоянная
на пороховом дыму, рвет легкие на мелкие кусочки, но кашлять нельзя:
собьется верный прицел, и тогда амба и мне, и Косте, и Зинченко, и
командиру, который ранен в голову и лежит за камнями. Душманов много, они
окружают нашу высотку, и я стреляю, стреляю, стреляю...
Они пошли в очередную атаку. Огромный бородатый душман бежит прямо на
меня. Я целюсь ему в грудь, пули рвут одежду, кровь брызжет из ран, но он,
как ни в чем не бывало, только ускоряет бег, и лишь страшная, злобная
ухмылка появляется на его бронзовом лице.
Я вгоняю в его волосатую грудь весь боекомплект, пулемет разогрелся
так, что обжигает ладони, а он все еще жив и бежит, бежит...
Вот он уже рядом, его заскорузлые пальцы, извиваясь змеями, подбираются
к моему горлу. Я задыхаюсь, пытаюсь вырваться из его крепких объятий,
кричу...
И просыпаюсь.
За окном рассвет, чирикают воробьи. Тихо, спокойно. Отворяется дверь
спальни, входит мама, склоняется над моей постелью.
- Ты снова кричал... - говорит она, вздыхая.
- Сон, все тот же сон... - бормочу я в ответ и невольно вздрагиваю.
Сколько лет прошло, а Афган все не отпускает мою память, является в
кошмарных снах, будь он трижды проклят. В кошмарных снах, которые были явью.
- Мама, я уже встаю... - Глажу ее руки.
Она, скорбно поджав губы, качает головой и уходит. Господи, как она