"Виталий Гладкий. Обреченный убивать" - читать интересную книгу автора

лучшего, подсунул моему "клиенту" со своего НЗ толстый барбос-швейцар.
Про девочек ладно, хрен с ними, а вон те два хмыря за его столиком,
телохранители с тупыми рожами, - это да-а... Я пас этих бобиков неделю по
городу, знаю все их ухватки. Серьезные ребята. "Перышки" и кастеты в
карманах точно имеются. За "пушки" не ручаюсь, но подозреваю, что могли и их
прихватить с собой.
А чего и кого им бояться? В ресторане все свои, все куплено и схвачено.
Дежурные менты при встрече с моим "клиентом" едва не кланяются ему, губы до
ушей растягивают...
Ладно, все это шелуха, время уже поджимает. Пора. И плевать я хотел на
его дуболомов. Знал, на что шел. Десять штук за мякину не платят.
Интересно, что они там не поделили между собой - мой "благодетель" и
этот шикунчик?
Надеваю черную вязаную шапку-маску с прорезями для глаз и рта, достаю
наган из-за пазухи, сую его за пояс. Так удобней. Выхожу из каморки.
Коридор пустынен. Он ведет в кафетерий, который работает только днем.
Еще одна дверь, дубовая, прочная, заперта. За нею слышен ресторанный гам и
звуки оркестра. Ключ от этой двери у меня есть, добыл с великим трудом.
Приоткрываю дверь. Все точно, вот она ниша, за портьерой, рукой подать.
В щелку виден мой кандидат в покойники с фужером в руках. Держит речь.
Извини, дорогой, времени у меня в обрез, доскажешь на том свете...
Достаю наган, рывком отдергиваю портьеру и выскакиваю перед честной
компанией "клиента", как черт из табакерки. Стреляю в голову почти в упор.
Два раза - для верности. Вполне достаточно.
Вижу, как дуболомы от неожиданности шарахаются в сторону, один из них
валится со стула. Секунд пять-семь у меня есть в запасе, пока они очухаются,
поэтому я спокойно возвращаюсь за портьеру и запираю дверь на ключ.
А теперь - ходу, ходу! Бегу по коридорам, спускаюсь в полуподвал. Вот и
мой лаз. Выдираюсь наружу и бросаюсь в кусты. Снова бегу, не выбирая дороги.
Наконец впереди блеснул свет фонарей. Аллея. Прячу в карманы оружие,
шлем, перчатки и неспешным шагом иду к выходу из парка.
Человек гуляет, вечерний променад...
- Эй, парень, дай закурить!
Компашка, человек семь. Расфуфыренные крали, раскрашенные, как индейцы
сиу на военной тропе, и - один, второй... точно, четыре лба, два из которых
росточком под два метра. Акселераты хреновы...
- Не курю, - бросаю на ходу и уступаю им дорогу.
- Как это не куришь? Ну-у, парень...
Начинается обычный в таких случаях базар-вокзал. Про себя матерюсь
втихомолку: остолоп, нужно было кустами до самого выхода из парка чесать, а
теперь стычки не миновать - сопляки на подпитии. Или накололись, что все
едино.
Мне разговаривать недосуг, надо рвать когти отсюда, и поскорее, но они
уже окружили меня, ржут в предвкушении спектакля. Эх, зеленка, молокососы...
Бью. Удары не сдерживаю, но стараюсь не уложить кого-нибудь навеки. Мне
перебор не нужен, да и дерусь не со зла, а по необходимости; к тому же не за
зарплату.
Все. Кончено. Один, сердешный, ковыляет в кусты, трое лежат. Кто-то из
них подвывает от боли. Кунфу*, детки, не игрушка...
Крали стоят в стороне, нервно повизгивают.