"Виталий Гладкий. Убить зверя" - читать интересную книгу автора

Мазел. - Ладно, скажу прямо. Я хочу завязать.
Майор будто и не услышал слов информатора. Он выпил еще рюмку и жевал
бутерброд с икрой, меланхолично разглядывая картину на стене напротив. Мазел
купил ее на какой-то распродаже и радовался, как пацан, пялясь на голую
женщину, почему-то нарисованную разобранной на части и разложенную в
огромной салатнице вместе с овощами.
- Хочу завязать, - упрямо повторил Рифат.
- Потому и начал меня расхваливать? Я так дешево не покупаюсь.
- Вы хотите сказать, что мне от вас не отделаться до конца своих дней?
А как же наш уговор?
- Это было так давно, что почти неправда... - буркнул Клевахин.
- Вот именно - давно. И я уже совсем не тот наивный мальчик, которого
вы так лихо взяли на цугундер, что он опомнился только через пятнадцать лет.
Николай Иванович, мне и впрямь пора свалить с вашей телеги. Если я
где-нибудь проколюсь, меня не просто по быстрому зароют в землю, но перед
этим медленно-медленно разрежут на мелкие кусочки и постараются, чтобы я был
при памяти до конца экзекуции.
- А разве раньше в случае засветки было бы иначе?
- Ну вы сказали... - Мазел таращился на майора как на экспонат из музея
восковых фигур. - В советские времена одна половина населения страны стучала
на другую и наоборот - кто по принуждению, а кто, так сказать, из любви к
искусству. И мой грех на общем фоне был не больше песчинки на склоне
бархана. Ну перевели бы в зоне, попадись я туда, в разряд сук* - что с того?
*Суки - осведомители, нарушители воровских традиций /жарг./
- И то правда... Однако, я хотел бы знать истинную причину, побудившую
тебя принять такое решение.
Мазел замялся. Он виновато опустил глаза и торопливо налил в высокий
фужер водки. На этот раз Рифат не стал изображать из себя цивилизованного
европейца - выпил шведский "Абсолют" одним глотком и понюхал ржаную корку.
- Под вас начали копать. Притом без дураков.
- Сногсшибательная новость... - ухмыльнулся Клевахин. - Сколько я помню
себя в уголовном розыске, под меня рыли всегда. Чего только ни было:
пытались дать взятку меченными купюрами, подставляли проституток,
прослушивали телефон, устанавливали в квартире "жучки", предлагали "волгу"
вне очереди, а однажды хотели пришить политику. Как видишь, я жив-здоров и
до сих пор ношу погоны.
- Вот только звезд на них маловато, - ехидно подколол его Мазел. - Все,
кто начинал с вами, давно уже носят полковничьи папахи, а кое-кто разжился и
штанами с лампасами.
- Я не карьерист. И никогда не любил протирать брюки в мягких креслах.
А совесть свою не поменяю ни на какие коврижки, не говоря уже о звездах и
генеральских подштанниках.
- Не сердитесь, Николай Иванович, - примирительно сказал Рифат, доливая
в рюмку Клевахина. - Я не хотел вас обидеть.
- А я и не сержусь. Меня больше волнует твоя очередная блажь.
- Это вовсе не блажь, а всего лишь вполне нормальный человеческий
инстинкт самосохранения. Я ведь не самоубийца.
- Неужто все настолько плохо? - теперь уже Клевахин встревожился.
- Я не знаю, что там за дело вы раскручиваете, но большим людям не
нравится, каким макаром это делается. Вы наткнулись на что-то очень