"Виталий Гладкий. Убить зверя" - читать интересную книгу автора

извиниться, но давно забытое молодое желание вдруг сковало не только тело,
но и язык. Покраснев, словно вареный рак, майор уставился в окно, страстно
желая, чтобы дребезжащий монстр, детище послевоенных пятилеток, поскорее
добрался до его остановки.
Скобаря он заметил совершенно случайно - даже не заметил, а почуял, как
старый розыскной пес. Казалось, щипач* материализовался позади молодухи из
воздуха, будто нечистый дух, потому как пройти по трамваю мог разве что
гном. Рядом со Скобарем вертелся и его напарник, вечно простуженный и
сопливый Пенчик.
"Дура..." - с досадой подумал Клевахин про смазливую молодуху, которая
забыла, что в толчее дамскую сумочку нужно держать не на спине, а спереди и
обеими руками.
Рука Скобаря уже шарила внутри изящной вещицы из лакированной кожи,
когда блудливые глаза карманного вора наконец наткнулись на обжигающий
взгляд майора. Щипач буквально остолбенел. Он знал, что легче пролезть в
игольное ушко, нежели уйти от Штымпа; а сейчас мент застукал его на горячем.
"Вали отсюда, вонючка!" - мысленно приказал Клевахин: ко всем радостям
жизни ему только и не хватало сейчас произвести задержание этого сукиного
сына, чтобы пассажиры трамвая - в том числе и пышная, как сдобная булочка,
молодуха - узнали, что он легавый. По нынешним временам органам милиции,
которым он отдал больше двадцать лет жизни, особо гордиться нечем.
Скобарь поначалу даже не поверил, что его отпускают с миром. А когда
наконец до него дошло, что по какой-то причине Штымп не хочет брать их с
Пенчиком на цугундер, он изобразил кающегося грешника и начал преданно есть
майора глазами, будто хотел сказать: "Гражданин начальник! Век свободы не
видать, благодарствую, по гроб жизни не забуду."
Карманники ретировались, инцидент заглох в самом зародыше, жаркая,
словно печка, молодуха, многозначительно зыркнув на Клевахина исподлобья,
сошла на очередной остановке, и опустевший трамвай, с облегчением
разразившись длинным звонком, повернул на Прорезную, где стояло длинное
серое здание городского управления внутренних дел.
*Щипач - карманный вор /жарг./
- Живой? - спросил, пожимая майору руку, его тезка, тоже Николай
Иванович, капитан Берендеев.
- А что, кто-то сомневался? - с кислым видом откликнулся Клевахин.
Вчера он отключил телефон и квартирный звонок, чтобы его никто не
потревожил среди ночи. Майор уже забыл, когда в последний раз спал спокойно.
Убийства /а это был профиль Клевахина, старшего опера "убойного отдела"/
случались почти каждые сутки, и этот дьявольский конвейер до того вымотал
Николая Ивановича, что он плюнул и на служебный долг, и на своего грозного
начальника, и на чувство дружеской взаимовыручки - его отдел был
укомплектован лишь наполовину и приходилось работать за двоих.
Впрочем, у Клевахина друзей вообще не было. Несмотря на простоватый вид
и прозвище, прилепленное кем-то из воров в законе, Штымп был мастак на
подковырки и розыгрыши. А кому нравится дружить с бомбой, начиненной
иголками, которая взрывается в самый неподходящий момент?
- Бузыкин уже все провода оборвал, пытаясь тебя найти. Колотится еще с
ночи. Хотели даже нарочного посылать, но никто не знает где ты живешь.
Клевахин мысленно рассмеялся - после развода с женой он прикупил
квартирку в Заводском районе, в том доме, где прошло его детство, а проще -