"Виталий Гладкий. Кровь за кровь" - читать интересную книгу автора

я просто обязан выслушать. Что поделаешь - мужская солидарность... и
прочее... твою мать! Какого черта я сегодня сел за этот стол!? И вообще -
что я забыл в этом баре? Лежал бы сейчас на диване, смотрел телевизор...
- У меня пропала дочь... Вышла во двор - и исчезла... Моя Дашенька... -
Его глубоко впалые глаза снова наполнились слезами.
- Не понял... Как это - пропала? Ее украли?
- Не знаю. Я... ничего не знаю. Вышла - и нету...
- Сколько ей лет?
- Восемь с половиной.
- И такую малышку ты отпустил гулять одну?! В наше смутное время, когда
маньяки бегают толпами, это более чем неосторожно. - Я одновременно удивился
и возмутился.
- Что ты, конечно, нет! Она пошла со мной.
- Извини, но я не врубаюсь. А где же тогда был ты?
- Меня отвлекли буквально на пару минут.
- Кто?
- Ремонтники. У нас как раз лифт сломался, прислали бригаду... Они
попросили помочь поднять на второй этаж баллон с кислородом. Когда я вышел
на улицу, Даши и след простыл... У-у! - застонал он и с силой ударил себя
кулаком по голове. - Зачем я согласился!?
- Это случилось днем или вечером?
- После обеда.
- И что, во дворе никого не было?
- Почему? - тупо удивился Лопухов. - Соседки с детьми... дворник...
- И никто ничего не видел?
- Нет.
- Мистика... - пробормотал я, чувствуя как меня прошибла жалость. - Не
верю. Что-то здесь не так. В милицию заявил?
- Конечно.
- Ну и?..
- Глухо. Написали кучу бумажек, расклеили по городу плакаты с
фотографией Даши - и на этом все закончилось. Мне сказали, что не она первая
и не она последняя. За прошлый год в городе бесследно исчезли двенадцать
детей и около двух десятков взрослых. Понимаешь - бесследно. Как это может
быть, я не представляю. Ведь человек не иголка. И тем не менее...
- Сочувствую... - Мне просто нечего было ему сказать.
- Жена... - Он скрипнул зубами. - Она меня прокляла. Я хотел...
повеситься, но не смог... не хватило силы воли. Я виноват, я! И никто
другой.
- А где сейчас твоя жена?
- В психушке... - От его мрачного взгляда мурашки побежали по коже. -
Сама попросилась... чтобы меня не видеть... и других тоже. Нет мне прощения.
Нет!
Мне вдруг стало так тоскливо и неуютно, что захотелось немедленно
сорваться с места и бежать из этого бара куда глаза глядят. С виду Лопухов
успокоился, но в глубине его зрачков временами поблескивал опасный огонек
безумия. Он перестал сутулиться, и теперь передо мною сидел уже не бомж, а
высеченная из темного гранита скульптура аскета.
- Мне пора... - Я демонстративно посмотрел на часы. - Извини, Валера, я
должен идти.