"Виталий Гладкий. Золотая паутина" - читать интересную книгу автора

Виталий Гладкий

Золотая паутина


1

Старый ворон примостился на верхушке лиственницы и стал неторопливо
приглаживать длинным клювом взъерошенные перья. Изредка он поднимал голову,
чтобы посмотреть на речной плес, где у края отмели копошился очень худой
человек, одетый, несмотря на летнюю пору, в стеганую ватную безрукавку. Его
лицо, темно-коричневое от загара и неотмытой грязи, выражало глубокое уныние
и усталость. Расстроиться было от чего: в сети, которую он вытащил на песок,
трепыхалось несколько маленьких рыбешек.
Мужичок сплюнул в досаде, потом закурил и принялся сворачивать свои
снасти. Внезапный порыв ветра посеял на водной глади крупную рябь. Где-то в
прибрежных зарослях затрещал сухостой. Рыбак вздрогнул, быстро схватил
двустволку, которая лежала неподалеку, рядом с тощим рюкзаком, и, вытянув
морщинистую шею, огляделся. Заметив ворона, он зло выругался тонким, немного
хрипловатым голосом, потом вскинул ружье и прицелился, сердито сдвинув
брови. Крякнул, но стрелять передумал. Просто поднял окатыш и без особой
надежды на успех швырнул в птицу. Ворон тяжело взмахнул крыльями и улетел, а
человек принялся нанизывать скудную добычу на кукан.
Михаил Кучкин, по прозвищу Михрюта, браконьерствовал. Когда его в
очередной раз вытурили за пьянку из старательской артели, а заодно и из
общежития, он было засобирался в родные края. Но так как это дело, по его
разумению, требовалось "спрыснуть", Михрюта на деньги, полученные при
расчете, закатил для своих дружков-собутыльников пир. Остановились бражники
лишь тогда, когда гуляка полностью "обанкротился".
Рассудив на другой день, что ему, видимо, на роду написано доживать
свой век на Колыме, Кучкин побрел на поклон к Семену Яцышину, который
изредка выручал его, ссуживая рубль-два. И на этот раз Семен не отказал.
Более того, узнав, что Михрюту выставили из общежития, он подыскал ему
старую хибару, где тот и перезимовал в тепле и сытости, так как Яцышин взял
его на полное довольствие. Но все в жизни преходяще, и Михрюта прекрасно
усвоил эту истину. Долги нужно платить, поэтому по весне он безропотно
согласился промышлять для своего "благодетеля" таежного зверя. Ближе к лету
в речные долины, где были выходы солонцов и обширные наледи, спускались с
сопок лоси и северные олени. Куда и кому Семен сбывал мясо, Михрюту не
интересовало: лето на Колыме короткое, через пару месяцев ударят первые
заморозки, и он снова обоснуется в той же хибаре - Яцышин обещал и впредь о
нем заботиться. А большего и желать не приходилось...
Уложив в рюкзак сеть и кукан с рыбой, Михрюта, жуя на ходу
зачерствевший кусок хлеба, заковылял вверх по течению реки.
Ночь застала его на берегу ручья, который впадал в реку. Михрюта устал,
продрог - наступила белая ночь, по небу ползли лохматые тучи, и шел нудный,
моросящий дождь. Он плелся по звериной тропе вдоль русла к скалам, где
ожидал найти укрытие - пещерку или, на худой конец, поросший густым
кустарником уступ, под которым можно было разжечь огонь.
На полуразрушенную землянку Михрюта наткнулся случайно. Споткнулся,