"Молли Глосс. Овечий сезон " - читать интересную книгу автора

Крыло выжгло шершавую дорожку сквозь можжевеловый кустарник на всей
вершине и развалилось примерно на сотню кусков. Она бродила сквозь
обожженные деревца и рассыпанные остатки крушения, посверкивая фонариком в
дымную тьму, не ожидая найти то, что она ищет, но он был там, лежа в стороне
от рассыпанных кусков металла на гладкой каменной плите у края лощины. Он
дышал неглубоко и его закрытый комбинезон из короткого коричневого меха был
запачкан кровью. Он лежал так, что она сразу поняла, что у него сломана
спина. Когда он увидел, что Делия подходит, его лоб тревожно сморщился.
Больная или раненая собака может укусить, она понимала это, но все-таки
присела рядом на корточки. Это только я, сказала она ему, посветив не в
его
лицо, а в свое. Потом она заговорила с ним. "Окей", сказала она, "вот я и
здесь", не слишком задумываясь о смысле слов, и есть ли в них вообще
какой-то смысл, и только потом она смогла вспомнить, что очень похоже он
вообще был глухим. Он вздохнул и перевел взгляд от нее куда-то вдаль, где,
как она предположила, он уже видел приближающуюся смерть.
На близком расстоянии он не так сильно напоминал собаку, только формой
длинной головы, торчащими вверх ушами и круглой темнотой своих глаз. Он
лежал на плоской земле на боку, как собака, которую переехала машина, и
которая умирает на обочине, но и человек лежал бы точно так, когда умирает.
У него были лишенные ногтей ладони с маленькими пальчиками там, где у пса
были бы передние лапы. Делия предложила ему отхлебнуть из своей бутылки с
водой, но казалось, что он ее не хочет, и она просто тихо с ним сидела,
держа его за руку, которая была гладкой, как у ягненка, по сравнению с
потрескавшейся и загрубелой плотью ее ладони. Батарейки фонарика сели, и,
сидя там в холодной тьме, она нашла его голову и гладила ее, легонько
проводя шершавыми пальцами по кости его черепа, вокруг мягких ушей, слабых
челюстей. Может, это и не было для него особенно утешительным, но она сама
находила утешение, делая это. Конечно, окей, ты можешь уходить.
Она слышала, как он вздыхает, потом вздыхает снова, и всякий раз
думала, не пришла ли его смерть. Она задумалась, что койот, или особенно
собака, поняли бы про этого собакоподобного человека, и сейчас, пока она
прислушивалась, ожидая услышать, задышит ли он снова, ей подумалось, что
жаль, что она не захватила с собой Алису или Хесуса, хотя совсем не из того
старого любопытства. Когда ее муж умирал несколькими годами раньше, в тот
самый момент, когда он делал свой последний вздох, пес, которого она тогда
держала, дико разлаялся и забегал взад-вперед от входной до задней двери
дома, словно он видел или слышал что-то невидимое ей. Люди говорили, что это
душа ее мужа выходила в дверь или входил его ангел. Она не знала, что этот
пес видел, или слышал, или чуял, но хотела бы знать. А теперь она хотела,
чтобы какой-нибудь пес был рядом и служил свидетелем.
Она продолжала гладить его даже после того, как он умер, после того,
как она убедилась, что он мертв, гладила после того, как остыло его тело, а
потом она одеревенело поднялась с окровавленной земли, собрала камни и
завалила его на пару футов высоты, так, чтобы его не нашли и не откопали.
Она не знала, что делать с обломками, поэтому с ними совсем ничего не
сделала.
В мае, когда она вновь привела чурро в горы Джо-Джонса, остатки
разбитого крыла уже эродировали, стали маленькими кусочками с гладкими
краями, словно осколки морских стекол, что находишь на пляже, и она