"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора Ага, пять раз. Иногда меня зовут Балинезийка. Иногда Таитянка. Мужикам
такое нравится. Китаянка обычно проходит на ура. Мне нравится. Очень экзотично. Мне хотелось задержать ее в туалете, чтобы выяснить, чего натворила Джастина, но моряк постучался опять. Не просто постучался, а очень сильно двинул кулаком по двери. Ну давай, сказала она. Теперь она стояла надо мной, ее пальцы болтались, словно веревки. Я позволила ей меня поднять, позволила оторвать от пола. Мой отец скоро будет дома, станет крутиться на кухне в комбинезоне. У меня не было комендантского часа, но я всегда вовремя приходила после школы. Я проверяла, отнес ли он в банк дневной заработок. Я подводила балансы и сверяла счета, потому что в последнее время он стал очень рассеян. Потом он орал на новости, пока я делала домашнюю работу на кровати, потому что мне лучше думалось лежа, под теплым ветерком из окна, пахнущим сиренью и ивой. Я всегда приходила домой после школы, потому что я не хотела волновать отца. Может быть, позже, сказала я. Она плюнула на зеркало, и стекающий плевок превратил ее отражение в портрет девочки со слезой на щеке. Мне кажется, у меня небольшой жар, сказала я. Вы где будете позже? Я найду вас, честное слово. Я не знаю в каком гадюшнике окажусь. Я на работе, подруга. А где ты работаешь? Она вздохнула. Казалось, она в секунду потеряла ко мне интерес. Она Соплячка. Я буду в Королевском Отеле. Драная двухтысячная комната. Комната, черт подери, восемь миллионов семьдесят три! Она вышла. Я слышала, как матрос сказал: Вот и лапочка, и я слышала ее смех - мягкий, отчаянный смех, так непохожий на тот, которым она смеялась мне. Грязь, мой любовник Я перекатилась на живот и засунула руку под футболку - проверить, горяча ли еще моя кожа. Отцовский сад был в полнейшем беспорядке: никакой лужайки, только лоскутки травы и сорняков под дикорастущими деревьями. Но все равно, когда я вернулась домой из "Дня и Ночи", я пошла в сад, потому что поняла, что сейчас нет для меня места лучше. Раньше мое тело никогда не бывало таким горячим. Я засунула руку между ног, желая протолкнуть ощущение дальше, засунуть его в самую глубину, быстрее и глубже, глубже и быстрее, пока не забудусь в нем. Земля подо мной была твердой, тверже любого мальчика. Мои бедра приподнялись; я услышала свой тихий и протяжный вздох. В саду кто-то еще был, я услышала шаги за кустами роз. Я разглядела его; мое лицо еще вжималось в грязь. Отец. Он стоял в нескольких футах с серебряными ножницами в руках. Он не закончил срезать цветы, а просто развернулся и пошел по утоптанной дорожке к дому. Я знала, что он наблюдал за мной, потому что в его глазах я разглядела вину и ужас. |
|
|