"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу автора

вмешивается? Мне бы стоило сказать, что меня это поразило.
Мне бы стоило сказать, что меня это огорчило. Мне бы стоило. Сказать
что-нибудь хорошее.

Доктор в "Белых Дубах" оказался ни на что не годным.
Я попросила успокоительные, потому что у меня бессонница. Опера все
никак не начинается.
Он ответил, что мне ни к чему успокаиваться.
Я сказала: Послушайте, у меня редкое заболевание. Может, вы о таком
никогда не слышали, но поверьте мне, оно у меня есть, и я, наверное, от него
умру.
В чем дело?
Дело в том, сказала я, что я родилась с жаром, и он утих, когда мне
было шесть, но в этом году вернулся. Он то появляется, то исчезает, и я не
знаю, когда и почему. То я в жару и с головокружением, то его уже нет.
Например, прошлой ночью я проснулась в холодном поту.
Он пощупал мне лоб и засунул под язык стеклянную трубочку.
Прижми ее и держи, велел он.
Через некоторое время он вытащил термометр из моих сжатых губ.
Понаблюдал, как красный столбик поднялся. Потом упал и медленно поднялся еще
раз.
36,6, сказал он. У тебя нет температуры. Вы в полном порядке, юная
леди.
Вы в полном порядке.
Он сказал, что знает эти уловки с набиванием температуры наперечет.
Жар - это симптом , проинформировал он меня. Человек не может родиться
с жаром.
Но ведь я была...
Жар - это не болезнь, сказал он. Противник часто принимает форму вируса
или инфекции. И жаром природа расправляется со своими врагами.

Хорошая девочка

Я отказалась говорить, где находятся мои родители, и меня отослали к
чиновнице по размещению.
Ее звали Хейзел, она любила играть на собачьих бегах. В следующем году,
когда ей стукнет шестьдесят, она собирается переехать во Флориду и проводить
на бегах дни напролет.
Ты можешь курить, меня это не беспокоит, предложила она.
Мы немного побеседовали.
Я рассказала Хейзел, что хочу стать медсестрой.
Она сказала, что это достойная цель.
Таковой она и была. Идея медицинского училища придавала мне
целеустремленности. Вся в белой одежде, я бы ощущала себя непорочной. Шрамы
и гудрон, лес и бутылки "Баккарди", вкус Дирка Уоллеса, вид лезвия в крови -
все это растает навсегда, как только я надену белую форму. В мягких туфлях
на белой подошве я бы ухаживала за ранеными, как Эверли. Моя мать утешала
людей с пулевыми ранениями и кислотными приходами. Я знала, что могу не
хуже. Перевязывая раны, я бы шептала: Все будет хорошо .