"Ребекка Годфри. Драная юбка " - читать интересную книгу авторавмешивается? Мне бы стоило сказать, что меня это поразило.
Мне бы стоило сказать, что меня это огорчило. Мне бы стоило. Сказать что-нибудь хорошее. Доктор в "Белых Дубах" оказался ни на что не годным. Я попросила успокоительные, потому что у меня бессонница. Опера все никак не начинается. Он ответил, что мне ни к чему успокаиваться. Я сказала: Послушайте, у меня редкое заболевание. Может, вы о таком никогда не слышали, но поверьте мне, оно у меня есть, и я, наверное, от него умру. В чем дело? Дело в том, сказала я, что я родилась с жаром, и он утих, когда мне было шесть, но в этом году вернулся. Он то появляется, то исчезает, и я не знаю, когда и почему. То я в жару и с головокружением, то его уже нет. Например, прошлой ночью я проснулась в холодном поту. Он пощупал мне лоб и засунул под язык стеклянную трубочку. Прижми ее и держи, велел он. Через некоторое время он вытащил термометр из моих сжатых губ. Понаблюдал, как красный столбик поднялся. Потом упал и медленно поднялся еще раз. 36,6, сказал он. У тебя нет температуры. Вы в полном порядке, юная леди. Вы в полном порядке. Он сказал, что знает эти уловки с набиванием температуры наперечет. с жаром. Но ведь я была... Жар - это не болезнь, сказал он. Противник часто принимает форму вируса или инфекции. И жаром природа расправляется со своими врагами. Хорошая девочка Я отказалась говорить, где находятся мои родители, и меня отослали к чиновнице по размещению. Ее звали Хейзел, она любила играть на собачьих бегах. В следующем году, когда ей стукнет шестьдесят, она собирается переехать во Флориду и проводить на бегах дни напролет. Ты можешь курить, меня это не беспокоит, предложила она. Мы немного побеседовали. Я рассказала Хейзел, что хочу стать медсестрой. Она сказала, что это достойная цель. Таковой она и была. Идея медицинского училища придавала мне целеустремленности. Вся в белой одежде, я бы ощущала себя непорочной. Шрамы и гудрон, лес и бутылки "Баккарди", вкус Дирка Уоллеса, вид лезвия в крови - все это растает навсегда, как только я надену белую форму. В мягких туфлях на белой подошве я бы ухаживала за ранеными, как Эверли. Моя мать утешала людей с пулевыми ранениями и кислотными приходами. Я знала, что могу не хуже. Перевязывая раны, я бы шептала: Все будет хорошо . |
|
|