"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Счастье игрока (новелла)" - читать интересную книгу автора

другу, и хотя тот и проявил порядочность и в просьбе не отказал, однако не
утерпел, чтобы не попенять шевалье Менару на его необъяснимое чудачество,
какого во всем свете не сыскать.
- Судьба, - внушал он другу, - порой подсказывает нам, в чем и где
искать спасения, а мы по лености не внемлем ее советам и не хотим их понять.
Те высшие силы, что нами управляют, давно уже ясно шепнули тебе: хочешь жить
богато и беспечно, так обратись к игре, а иначе всю жизнь проведешь в
скудости, нужде и зависимости.
И тут воспоминание, как повезло ему в тот вечер, овладело Менаром; во
сне и наяву мерещились ему теперь карты, в ушах раздавались монотонные
возгласы банкомета "gagne" и "perde"* и звон золота.
______________
* Выигрыш, проигрыш (фр.).

"Он тысячу раз прав, - говорил себе шевалье, - одна такая ночь вызволит
меня из нужды, избавит от мучительной необходимости быть в тягость друзьям;
таково веление судьбы, и мой долг ему следовать".
Тот же друг, что советовал Менару вновь попытать счастья за зеленым
сукном, проводил его в игорный дом и ссудил ему лишних двадцать луидоров,
чтобы он мог понтировать не задумываясь.
Если шевалье везло той ночью, когда он ставил за полковника, то теперь
ему везло вдвойне. Слепо, наобум брал он из колоды карту, ставил, и
казалось, это играет не он, а какая-то неведомая сила, что дружна с
своенравным случаем, - нет, что сам своенравный случай или то, что мы зовем
этим именем, ставит за него невидимой рукой. Та ночь принесла ему тысячу
луидоров.
Оглушенный, в каком-то беспамятстве проснулся барон наутро. Золотые
луидоры беспорядочной грудой лежали на столе. В первую минуту он думал, что
все еще грезит: он протер глаза, придвинул к себе стол. Но когда он пришел в
себя и припомнил вчерашнее, когда запустил руки в сверкающие червонцы и
сладострастно пересчитал их, и снова пересчитал, тлетворный яд стяжательства
пронзил его существо, и чистота помыслов, которую он так долго оберегал,
навсегда его покинула.
Еле дождался он вечера, когда можно было снова отправляться играть.
Счастье по-прежнему верно служило ему, и спустя несколько недель он был уже
обладателем большого капитала.
Есть два рода игроков. Иным игра сама по себе, независимо от выигрыша,
доставляет странное неизъяснимое наслаждение. Диковинное сплетение
случайностей, сменяющих друг друга в причудливом хороводе, выступает здесь с
особенной ясностью, указывая на вмешательство некой высшей силы, и это
побуждает наш дух неудержимо стремиться в то темное царство, в ту кузницу
Рока, где вершатся человеческие судьбы, дабы проникнуть в тайны его ремесла.
Я знавал человека, который день и ночь в тиши своей комнаты метал банк и сам
себе понтировал, - вот кто, по-моему, был настоящий игрок. Других привлекает
только выигрыш, игра как средство разбогатеть. К последним принадлежал
шевалье Менар, чем и подтверждается общее правило, что настоящая страсть к
игре присуща лишь немногим и что игроком надобно родиться.
Вот почему круг, коим ограничен понтер, скоро показался шевалье Менару
тесен. На добытый игрою изрядный капитал заложил он свой собственный банк, а
так как счастье его не прерывалось, то в короткое время банк его стал самым