"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Счастье игрока (новелла)" - читать интересную книгу автора

богатым в Париже. И, как это всегда бывает, к богатому и удачливому
банкомету хлынули толпы игроков.
Беспутная забубенная жизнь игрока вскоре угасила те превосходные
душевные и телесные качества, которые в свое время снискали шевалье Менару
любовь и уважение всех его знавших. Никто уже не видел в нем верного друга,
веселого, занимательного собеседника, галантного рыцаря прекрасных женщин.
Пропал у него и интерес к наукам и искусствам, угасло стремление
совершенствовать и обогащать свои познания. На его мертвенно-бледном лице, в
сумрачных, сверкающих недобрым огнем глазах читалась со всей ясностью
пагубная страсть, опутавшая его своими тенетами. Не одержимость игрока, нет,
- низменную алчность разжег в его груди сатана! Короче говоря, шевалье стал
банкометом в полном смысле слова.
Как-то ночью он играл менее счастливо, чем обычно, хотя большой суммы
не потерял. И тут к его столу приблизился сухонький старичок небольшого
роста, бедно одетый, с неприятным, почти отталкивающим выражением лица;
дрожащей рукою выбрал он карту и поставил на нее золотой. Видно было, что
появление его всех изумило, а многие игроки даже подчеркивали свое к нему
презрение. Старик ничего, казалось, не замечал и ни на что не отзывался ни
единым словом.
Старику не везло, он терял ставку за ставкой, и чем больше он
проигрывал, тем больше злорадствовали вокруг. Он все время загибал пароли, и
когда поставил на карту ни более ни менее как пятьсот луидоров - и в
мгновение ока их потерял, - кто-то из игроков вскричал со смехом:
- Желаю вам удачи, синьор Вертуа, желаю удачи! Главное, не унывайте, и
ваша возьмет! Что-то мне говорит, что вы еще сегодня сорвете банк!
Старик метнул в насмешника взгляд василиска и куда-то убежал, но уже
через полчаса воротился с набитыми золотом карманами. Однако в последней
талии он уже не участвовал, так как проиграл все, что принес.
Хоть шевалье Менар избрал себе столь нечестивое занятие, однако о
приличиях не забывал и следил за тем, чтобы они строго соблюдались. Остроты
и издевательства, сыпавшиеся по адресу старика, крайне ему докучали, и,
дождавшись конца игры и ухода незадачливого игрока, он попросил того
насмешника и двух-трех его приятелей, которые вели себя особенно
несдержанно, остаться на минуту и учинил им строжайший выговор.
- Вот и видно, шевалье, - возразил ему насмешник, - что вы не знаете
старого Франческо Вертуа. Знали бы вы, что это за птица, вы не только не
стали бы нас порицать, но и с радостью бы к нам присоединились. Да будет же
вам известно, что, неаполитанец по рождению, Вертуа уже пятнадцать лет как
проживает в Париже и что другого такого мерзкого, грязного и злобного
выжиги-процентщика здесь еще не видали. Этот изверг утратил все
человеческое, и если бы даже родной брат в предсмертных муках пал к его
ногам, взывая о милосердии, и единственно от Вертуа зависело спасти беднягу,
он не раскошелился бы и на луидор. На нем тяготеет проклятие множества
несчастных, мало того, он целые семейства обездолил своими дьявольскими
махинациями. Все знающие Вертуа смертельно его ненавидят и с нетерпением
ждут, чтобы возмездие за содеянное зло постигло негодяя и положило конец
жизни, отягченной столь многими преступлениями. Он никогда не играл, по
крайней мере здесь, в Париже, - вообразите же, как появление этого скряги за
зеленым столом всех нас поразило. Этим же объясняется и наша радость по
поводу его проигрыша - было бы поистине несправедливо, если бы такому аспиду