"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Счастье игрока (новелла)" - читать интересную книгу автора

благоприятствовало счастье. Очевидно, богатство вашего банка, шевалье,
ударило старику в голову. Он хотел общипать вас, а, глядишь, самого
общипали. И все же я понять не могу, как Вертуа отважился на такую крупную
игру наперекор своей скряжнической натуре. Так или иначе сюда он больше не
вернется, и мы от него избавлены.
Однако он ошибся: уже на следующий вечер Вертуа снова явился у стола
шевалье Менара, а ставил и проигрывал он даже больше, чем накануне. При этом
он сохранял полную невозмутимость и даже улыбался с какой-то язвительной
иронией, словно ему было доподлинно известно, что в игре должен наступить
перелом. То же самое повторилось и в следующие вечера - проигрыш старика
нарастал неудержимой лавиной: кто-то подсчитал к концу, что он выплатил
банку около тридцати тысяч луидоров. Однажды он пришел, когда игра была в
разгаре, бледный как смерть, с блуждающими взорами и, став в отдалении,
вперился недвижными очами в новую колоду карт, которую шевалье Менар
распечатывал. Когда же банкомет стасовал карты, снял и уже приготовился
метать новую талию, его остановил внезапный пронзительный крик: "Погодите!"
Все шарахнулись от старика, а он, протиснувшись вперед и подойдя к
банкомету, зашептал ему на ухо:
- Шевалье, мой дом на улице Сент-Оноре со всей мебелью, со всем моим
имуществом в золоте, серебре и драгоценных камнях оценен в восемьдесят тысяч
франков - бьете вы мою карту или нет?
- Согласен, - холодно уронил шевалье и, даже не взглянув в его сторону,
начал метать талию.
- Дама, - сказал старик, и в следующую же прокидку дама была бита.
Старик отпрянул от стола. Оглушенный, недвижимый, прислонился он к стене,
подобно каменному истукану. Никто уже не обращал на него внимания.
Игра кончилась, игроки разошлись по домам, шевалье вместе со своим
крупье стал укладывать деньги в шкатулку, и тут, словно привидение, Вертуа
выскользнул из своего угла и, подойдя к банкомету, сказал глухим, беззвучным
голосом:
- Одно словечко, шевалье, одно-единственное!
- Ну что там еще? - отозвался шевалье и, вынув ключ из шкатулки, окинул
старика презрительным взглядом.
- Все мое состояние, шевалье, - сказал старик, - я проиграл вашему
банку - у меня ничего не осталось. Я не знаю, где завтра приклоню голову,
чем утолю свой голод. На вас, шевалье, вся моя надежда! Дайте мне из денег,
что я проиграл вам, хотя бы десятую часть взаймы, чтобы я мог наново начать
свое дело и выбраться из лютой нужды.
- Что за дикая просьба, синьор Вертуа! - возразил шевалье. - Что это
вам приходит в голову! Или вы не знаете, что банкомет не должен отдавать
свой выигрыш, ни даже малейшую его часть? Это старая примета, и я ее
держусь.
- Вы правы, - подхватил Вертуа, - вы тысячу раз правы, шевалье, я
просил невозможного, несбыточного. Шутка ли - десятая часть! Нет, нет,
ссудите мне одну двадцатую!
- Да говорят же вам, - с досадою оборвал его Менар, - что я из выигрыша
ни полушки не дам взаймы.
- Что ж, так и надо, - забормотал Вертуа, между тем как смертельная
бледность разлилась по его лицу и все неподвижнее и безумнее становился
взгляд. - Так и надо, никому не давайте взаймы, я и сам никому не давал. Но