"Эрнст Теодор Амадей Гофман. История о пропавшем отражении" - читать интересную книгу автора

не успел запереть за собой дверь, как ему доставили распоряжение полиции:
Эразму надлежало не позднее чем через час предъявить здешним властям свое
полное и в точности схожее отражение, в противном случае - покинуть пределы
города. Он бросился вон из города, преследуемый зеваками и уличными
мальчишками которые улюлюкали ему вслед:
- Вон он скачет! Он продал черту свое отражение! Вон он!
Наконец Эразм вырвался из стен города. С этого дня, куда бы он ни
приехал, он всюду велел завешивать все зеркала под предлогом своего якобы
врожденного отвращения к собственному виду и вскоре получил за это
насмешливое прозвище - "генерал Суворов", ибо этот генерал славился
обыкновением так поступать.
В конце концов он прибыл в родной город и вернулся в свой дом, где жена
и маленький Расмус встретили его с радостью, и скоро уже Эразму стало
казаться, что в покое и уюте семейного очага можно будет постепенно
свыкнуться с утратой отражения. Однажды Спикер, у которого к тому времени ни
в сердце, ни в мыслях уже не оставалось воспоминаний о чаровнице Джульетте,
играл с маленьким Расмусом. Тот набрал полную пригоршню печной сажи и
вымазал отцу лицо.
- Ах, папенька, какой ты черный! Посмотри скорее! - засмеялся малыш и,
прежде чем Спикер успел ему помешать, принес зеркало, подставил отцу и сам
заглянул ему через плечо. И сразу расплакался, выронил зеркало и убежал.
Спустя минуту вошла жена, встревоженная и с испугом в глазах.
- Что это Расмус мне рассказал... - начала она.
- Будто у меня нет отражения, да, душенька? - с принужденной улыбкой
поспешил перебить жену Спикер и принялся убеждать ее: дескать, как ни
безумно было бы полагать, что можно вообще лишиться отражения, но, мол, в
целом потеря не слишком велика, ибо всякое отражение - это всего-навсего
иллюзия, и что самолюбование ведет-де к тщеславию, да и к тому же всякое
отражение разделяет человеческое "я" на истину и пустую мечту. Но пока он
так рассуждал, жена быстро сдернула покров с зеркала, висевшего в гостиной.
Она бросила туда взгляд и тут же упала как подкошенная. Спикер заботливо
поднял жену, но, едва придя в чувство, она с негодованием его оттолкнула.
- Прочь! - вскричала она. - Прочь, чудовище! Ты другой, ты не муж мой,
нет, ты - адский дух и хочешь меня погубить, лишить вечного блаженства!
Сгинь, пропади, я не поддамся тебе, окаянному!
Ее крик звенел по всему дому, разносился по комнатам, на шум сбежались
перепуганные домочадцы. Эразм в отчаянии и ярости бросился за дверь. Словно
гонимый неистовым безумием, метался он по пустынным аллеям парка на окраине
города. И тогда образ Джульетты, исполненный ангельской прелести, вновь
возник в его душе; Эразм воскликнул:
- Значит, так мстишь ты мне, Джульетта, за то, что я покинул тебя,
оставив тебе лишь свое отражение? Ах, Джульетта, я хотел бы принадлежать
тебе и телом и душой. Ведь она прогнала меня, та, ради которой я пожертвовал
тобой. Джульетта, Джульетта, как бы хотел я принадлежать тебе и душой и
телом, и самой моей жизнью!
- И вы можете превосходно осуществить свое желание, милейший, -
подхватил синьор Дапертутто, внезапно выросший перед Эразмом в своем
ярко-красном сюртуке с блестящими стальными пуговицами. Его слова принесли
утешение несчастному Эразму, поэтому он забыл былую неприязнь и не обратил
внимания на его злобное, отвратительное лицо. Остановившись, Эразм жалобным