"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Разбойники" - читать интересную книгу автора

удовольствию. Да, мои храбрые господа, или нет, не господа, но мои милые
храбрые друзья, потому что я чувствую, что вы становитесь всем вашим
существом мне милы, и я располагаюсь к вам сердцем, как будто я прожил с
вами много, много радостных дней, я испытываю величайшее наслаждение от
того, что имею случай принимать вас в моем замке.
Тотчас завязались шутливые дружеские разговоры; друзья забавляли графа
остроумными выходками, старый граф не отставал от них, и по не умолкавшему
смеху можно было подумать, что тут собралась компания веселых молодых людей;
наконец хирург заметил, что пора бы дать отдых больному. Виллибальд тоже
попросил разрешения остаться с другом, и старый граф, по-видимому, неохотно
расстававшийся с молодыми людьми, должен был удовольствоваться обещанием,
что оба друга будут на следующий день обедать с ним. Он уверял, что до тех
пор время ему будет казаться страшно долгим и что он пошлет в кухню своему
медлительному повару приказание торопиться с обедом.
Друзья крайне удивлялись юношеской живости старого графа, как и
необыкновенно гостеприимному приему, какой он выказал совсем чужим людям, и
хвалили за это графа в присутствии прислуживавшего им молодого человека.
- Ах, - сказал тот сердечным, искренним голосом, - это не всегда так
бывает, мои господа. Его сиятельство граф точно теперь весел и доволен и
выказывает свою милость и расположение ко всякому; но это с ним бывает
только, когда приезжают к нему чужие гости, а это случается редко, почти
никогда... По крайней мере, таких веселых милых гостей, как вы, которые
умели бы так угодить нашему графу, я и не припомню. Ах, если бы только не...
На этих словах молодой человек запнулся, и друзья посмотрели на него
молча, пораженные таинственностью его речей.
Но молодой человек продолжал:
- Впрочем, почему бы мне не сказать вам, что у нас в замке не все
ладно; у нас много горя и скуки и, насколько я могу понять своим слабым
рассудком, много и причин для горя и скуки. Вы, вероятно, останетесь здесь
еще надолго; наш граф не скоро отпустит таких милых гостей, и вы сами хорошо
заметите, где корень зла.
- Держу пари, - сказал Гартман, когда слуга вышел, - что этот корень
зла, должно быть, очень ядовитый корень.
На следующий день, когда друзья явились к обеду, граф представил им
хорошо сложенного юношу с благородной осанкой, сказав при этом: "Мой сын -
Франц". Граф Франц недавно вернулся из дальнего путешествия, и друзья
приписали бледность его, впрочем, мужественного и красивого лица и синеву
под глазами долгому пребыванию в Париже. Он имел вид человека хорошо
пожившего. По-видимому, к обеду ждали еще кого-то, и в самом деле, скоро
открылись двери, и из них вышла девушка замечательной красоты. Она оказалась
племянницей графа, графиней Амалией фон Т. Кроме этих лиц, за стол сели еще
хирург и капеллан замка, священник почтенного вида.
Старый граф, сохраняя свое веселое настроение, повторил друзьям, что он
очень рад случаю, приведшему их к нему, и друзья не замедлили отдаться тому
чудесному настроению, в каком были накануне. Священник также оказался
человеком добродушным и жизнерадостным, и поэтому разговор между этими
четырьмя лицами полился живо и свободно. Хирург принадлежал к числу лиц,
которые легче смеются, чем смешат сами. Не говоря сам почти ничего, он зато
смеялся всякому смешному слову собеседников, причем, когда смех его очень
разбирал, наклонялся самым носом в тарелку и извинялся, что смеется за