"Николай Васильевич Гоголь. Письма 1846-1847 годов " - читать интересную книгу автора

исполните моей просьбы таким образом, как я прошу.

Бог вас да благословит во всем! Прощайте!

Ваш Г.

А. П. ТОЛСТОМУ

Фрейвалдау. Июнь - не помню числа "18 июня н. ст. 1846·

Наконец, пишу к вам из Греффенберга, куда прибыл благополучно, отдохнул
два дни и вот уже другой день начал лечение. От дороги ли, [или] а может
быть, отчасти, и от грубиевского прописания, которое я выполнял доселе по
возможности, в дороге я почувствовал себя несколько лучше, имел"...·
[Пропущены три слова, не принятые в печати. ] натуральное, один или два
раза, что для меня важно и что, однако ж, прекратилось с начатием водяного
курса. И Греффенберг и Фрейвалдау грустны, почти ни души; кроме бедного
Дегалета, который еле ходит с закрытыми глазами и ничего не видит, только
двое русских. Один армейский полковник Быков, другой какой-то Лосев. Во
Фрейвалдау никого. Был я в Линде... "нрзб.· затем, чтобы повидать князя
Барятинского, который лечится у Шрота и от него в восторге. Его курс почти
на исходе. Он говорит, что, несмотря на страшную слабость, чувствует себя
как бы перерожденным. Но я уже давно привык не верить тем больным, которые
еще вполне не вылечились, [вполне сами не вылечились] что, впрочем, никак не
мешает быть Шроту в своем роде [уже в своем роде] гениальным врачем, а
кн"язю· Барятинскому умным и замечательным человеком, несмотря на обвинение
[то обвинение] братца вашего Алексея Петровича в глупости. В Греффенберге в
это лето несравненно меньше лечащихся, чем во все прежние годы. Приезды
значительно прекращаются, это я уже слышал всюду на дороге. Меня разбирает
тоска. Абрейбунги и умшлаги противны и почти невыносимы, а главное то, что я
не имею чрез то времени заняться тем, чем мне нужно спешить; в дороге я имел
возможности больше заниматься. Я думаю, я Греффенберг просто брошу, тем
более, что от него вся надежда только на небольшое освежение, а перееду на
море, именно в Остенде: там больше бывает русских, туда, может быть, и вы
заедете из Лондона. Мне же особенно нужно бежать от тоски, которая наиболее
меня одолевает тогда, когда нет с кем провести вечер и сколько-нибудь
позабыть в беседе, тягость и трудность дня. Я получил письмо от Софьи
Петровны, которая так убеждает и меня, и вас приехать в Неаполь, что вам
особенно ни в каком случае невозможно не выполнить таких убедительных и
жарких прошений. На это письмо вы отвечайте не в Греффенберг, но во
Франкфурт, на имя Жуковского. Спросите у Груби, почему мне в Германии стали
давать из аптек порошок не темносерый, как в Париже, но совсем желтый, и
притом сухой, а не влажный.

Затем мысленно обнимая вас и графиню и моля бога, да ниспошлет все, что
наиболее нужно душам вашим, остаюсь

вечно ваш Г.

Перед выездом, в рассеянности, я позабыл вам сказать, что в одной