"Николай Васильевич Гоголь. Приложения к Ревизору" - читать интересную книгу автора

которой стороны подступит. Он находится от начала до конца пиесы в
положениях свыше тех, в которых ему случалось бывать в другие дни жизни.
Нервы его напряжены. Переходя от страха к надежде и радости, взгляд его
несколько распален от того, и он стал податливее на обман, и его, которого в
другое время не скоро удалось бы обмануть, становится возможным. Увидевши,
что ревизор в его руках, не страшен и даже с ним вступил в родню, он
предается буйно радости при одной мысли о том, как понесется отныне его
жизнь среди пирований, попоек, как будет он раздавать места, требовать на
станциях лошадей и заставлять ждать в передних городничих, важничать,
задавать тон. Поэтому-то внезапное объявление о приезде настоящего ревизора
для него больше, чем для всех других, громовой удар, и положенье становится
истинно трагическим.

Судья - человек меньше грешный во взятках; он даже не охотник творить
неправду, но страсть ко псовой охоте... Что ж делать, у всякого человека
есть какая-нибудь страсть, из-за нее он наделает множество разных неправд,
не подозревая сам того. Он занят собой и умом своим, и безбожник только
потому, что на этом поприще есть простор ему выказать себя. Для него всякое
событие, даже и то, которое навело страх для других, есть находка, потому
что дает пищу его догадкам и соображениям, которыми он доволен, как артист
своим трудом. Это самоуслажденье должно выражаться на лице актера. Он
говорит и в то же время смотрит, какой эффект производят на других его
слова. Он ищет выражений.

Земляника - человек толстый, но плут тонкой, несмотря на необъятную
толщину свою, который имеет много увертливого и льстивого в оборотах
поступков. На вопрос Хлестакова, как называлась съеденная рыба, он подбегает
с легкостью 22-летнего франта, за тем, чтобы у самого его носа сказать:
"Лабардан-с". Он принадлежит к числу тех людей, которые только для того,
чтобы вывернуться сами, не находят другого средства, "как· чтобы топить
других, и торопливы на всякие каверзничества и доносы, не принимая в строку
ни кумовства, ни дружбы, помышляя только о том, как бы вынести себя.
Несмотря на неповоротливость и толщину, всегда поворотлив. А [потому] умный
актер [никак] не пропустит всех тех случаев, где услуга толстого человека
будет особенно смешна в глазах зрителей без всякого желанья сделать из этого
карикатуру.

Смотритель училищ - ничего более, как только напуганный человек частыми
ревизовками и выговорами, неизвестно за что, а потому боится как огня всяких
посещений и трепещет как лист при вести о ревизоре, хотя и не знает сам, в
чем грешен. Играющему это лицо актеру не трудно, ему остается только
выразить один постоянный страх.

Почтмейстер - простодушный до наивности человек, глядящий на жизнь как
на собрание интересных историй, для препровождения времени, которые он
начитывает в распечатываемых письмах. Ничего больше не остается делать
актеру, как быть простодушну, сколько возможно.

Но два городские болтуна Бобчинский и Добчинский [требуют особенно,
чтобы] были сыграны хорошо. Их должен себе очень хорошо определить актер.