"Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души. Том 1 (ПСС Том 6)" - читать интересную книгу автора

самовар не был с черною, как смоль, бородою.
Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его
пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный,
показывавший, что был не в первый раз в дороге. Чемодан внесли кучер
Селифан, низенькой человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет
тридцати, в просторном подержаном сюртуке, как видно с барского плеча, малый
немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом. Вслед за
чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева, с штучными выкладками
из карельской березы, сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная
курица. Когда все это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню
возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой
передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и
вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и
принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом. В этой конурке
он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием
тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как
блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.
Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую
залу. Какие бывают эти общие залы - всякой проезжающий знает очень хорошо:
те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного
дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными
купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сем
испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок, та же копченая
люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий
раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на
котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те
же картины во всю стену, писанные масляными красками; словом, все то же, что
и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с
такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах,
неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию, иной раз
даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии, по
совету везших их курьеров. Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи
шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками
супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым,
наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает: я никогда не носил таких
косынок. Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему
подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком,
нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с
горошком, сосиски с капустой, пулярку жареную, огурец соленый и вечный
слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это
подавалось, и разогретое и просто холодное, он заставил слугу, или полового,
рассказывать всякий вздор о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и
много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой по
обыкновению отвечал: "О, большой, сударь, мошенник". Как в просвещенной
Европе, так и в просвещенной России есть теперь весьма много почтенных
людей, которые без того не могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с
слугою, а иногда даже забавно пошутить над ним. Впрочем, приезжий делал не
все пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто в городе
губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, словом - не пропустил ни