"Николай Васильевич Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки, ч.II (Предисловие, Ноч" - читать интересную книгу автора

- Позволь и мне сесть возле тебя! - сказал кузнец.
- Садись, - проговорила Оксана, сохраняя в устах и в довольных очах то же
самое чувство.
- Чудная, ненаглядная Оксана, позволь поцеловать тебя! - произнес
ободренный кузнец и прижал ее к себе, в намерении схватить поцелуй; но
Оксана отклонила свои щеки, находившиеся уже на неприметном расстоянии от
губ кузнеца, и оттолкнула его.
- Чего тебе еще хочется? Ему когда мед, так и ложка нужна! Поди прочь, у
тебя руки жестче железа. Да и сам ты пахнешь дымом. Я думаю, меня всю
обмарал сажею. Тут она поднесла зеркало и снова начала перед ним
охорашиваться.
Не любит она меня, - думал про себя, повеся голову, кузнец. - Ей всё
игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял
перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная девка! чего бы я не дал,
чтобы узнать, что у нее на сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет
ни до кого. Она любуется сама собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не
вижу света; а я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не
будет никогда любить.
- Правда ли, что твоя мать ведьма? - произнесла Оксана и засмеялась; и
кузнец почувствовал, что внутри его все засмеялось. Смех этот как будто
разом отозвался в сердце и в тихо встрепенувших жилах, и со всем тем досада
запала в его душу, что он не во власти расцеловать так приятно засмеявшееся
лицо.

- Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого
на свете. Если б меня призвал царь и сказал: Кузнец Вакула, проси у меня
всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе
сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами. - Не
хочу, - сказал бы я царю, - ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни
всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!
- Видишь, какой ты! Только отец мой сам не промах. Увидишь, когда он не
женится на твоей матери, - проговорила, лукаво усмехнувшись, Оксана. -
Однако ж дивчата не приходят... Что б это значило? Давно уже пора
колядовать. Мне становится скучно.
- Бог с ними, моя красавица!
- Как бы не так! с ними, верно, придут парубки.
Тут-то пойдут балы. Воображаю, каких наговорят смешных историй!
- Так тебе весело с ними?
- Да уж веселее, чем с тобою. А! кто-то стукнул; верно, дивчата с
парубками.
Чего мне больше ждать? - говорил сам с собою кузнец. - Она издевается
надо мною. Ей я столько же дорог, как перержавевшая подкова. Но если ж так,
не достанется, по крайней мере, другому посмеяться надо мною. Пусть только
я наверное замечу, кто ей нравится более моего; я отучу...
Стук в двери и резко зазвучавший на морозе голос:
Отвори! - прервал его размышления.
- Постой, я сам отворю, - сказал кузнец и вышел в сени, в намерении
отломать с досады бока первому попавшемуся человеку.

Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с