"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

придется упасть-так это ведь прекрасно. Страшна не сама смерть. Страшно ее
безвольное ожидание. А это значит - в бой! Да здравствует бой!
Валентина неодобрительно покачала головой:
- Я так и знала, что воспримешь все мои слова как шутку. Ну что же,
начнем сначала.
- Не надо сначала. Во-первых, поздно; во-вторых, дорогая, признаюсь, я
и сам стою на распутье. Не знаю, что делать. Страшит только одно - будущее
без дела. На остальное наплевать.
Валентина покачивалась из стороны в сторону всем телом в такт рябовским
словам, но он видел, что слова его и горячность до нее совершенно не
доходят. И тут ему пришла в голову странная мысль... Он не успел ее
сформулировать для себя с хоть какой-то ясностью, как услышал голос
Валентины:
- Хорошо. Поступай как знаешь...
- Но ведь ты меня так горячо убеждала...
"Ну конечно, я прав в своей догадке! Ей совершенно безразлично, что
будет со мной и как я поступлю. Ее волнует что-то другое. Она пришла не ради
столь горячего монолога..."
- Слушай, Валюша, - он на мгновение умолк, как бы собираясь с
мужеством, необходимым для того, чтобы сказать этому бесконечно дорогому
человеку очень обидную вещь.- Тебе ведь все равно, как я поступлю?
Она перестала раскачиваться. Посмотрела на него и тихо засмеялась.
- Ты прав, - кивнула она.- Мы так хорошо знаем друг друга, что
притворяться совершенно глупо. Для меня не играет роли, что будет завтра. И
как поступишь ты! Более того, мне совершенно все равно, что я говорила тебе
тут...- она сделала неопределенный жест рукой, как бы пытаясь включить в
понятие "здесь" и этот искрящийся под ветром пруд, и эти сосны, гудящие на
крутом берегу.
- Тогда скажи мне так же честно, зачем ты пришла? - Он спросил тихо,
уже не на шутку боясь, как бы их внезапная искренность не взорвала все то
хорошее, чем жили они долгие годы.
Она взяла в свои ладони его большую седую голову, так что из них
большим неуклюжим птенцом торчал только горбатый рябовский нос, и, приблизив
свое лицо почти вплотную, тихо сказала:
- Потому что тебе плохо... И я не могла не прийти. А слова, решения...
Рябов поперхнулся. Что-то сжало горло, он закрутил головой, как бы
пытаясь спрятаться весь - и своим горбатым носом, и седой шевелюрой, и
большим животом - в ее такие мягкие, ласковые ладони.
Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что со стороны они смотрятся
смешной, почти ненормальной парой- два старых человека сентиментальничают на
скамье у пруда... Но тепло совершенно бескорыстного человеческого участия,
не требующего принятия решения, вообще не требующее никакого ответного шага,
охватило его. Рябов понял, что только вот этого ощущения не хватало ему
сегодня, в столь странный день его жизни.
- Ну вот и все. Пора, - сказала Валентина, как бы стряхивая с обоих
долгое оцепенение. Виновато улыбнулась:- Мне надо ехать. Да и у тебя хватит
забот. Прости, что оторвала... Не могла иначе...
Рябов молча взял ее ладони в свои и поцеловал одним долгим поцелуем. И
ничего не сказал. Отвернулся. И они зашагали к станции.
Поезд подошел как по заказу. Кажется, машинист тоже понимал, что этим