"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора - Перестаньте пищать, Лялечка! Вы же знаете мой принцип: на жен
хоккеистов распространяются те же законы, что и на игроков, А принцип один: всякий, допустивший мысль о проигрыше единственной игры, - еретик! Он повесил трубку, прикидывая, когда сможет завтра повидаться с Глотовым. Да будет ли и сам в состоянии провести такой, судя по всему, нелегкий разговор? Останется ли у него на это юридическое право? Что касается морального, то Рябов не сомневался: он сделал в хоккее столько, что нет силы, способной это право отобрать. "Эх, если бы на воспитание хоккеистов оставалась хотя бы половина тех денег, которые тратятся учеными мужами на социальные и психологические исследования о спорте. Куда бы больше пользы". 8 - И запомните...- закончил он последнее наставление перед самым выходом на разминку, - матч двух таких старых друзей -это не вопрос жизни и смерти, это нечто поважнее! Ребята потянулись к выходу, а он остался стоять посреди комнаты, чрезвычайно довольный собой. Утром на тактической установке и днем, готовясь к вечерней игре, он мучительно долго и тщетно искал слова, которыми хотелось бы закончить речь, будто забить гвоздь. Но нужные слова заранее подобрать нелегко. И вот сейчас, когда предледовая лихорадка охватила каждого - от врача до вратаря, слова родились сами, как часто и случалось. Рябов любил импровизации, напоминавшие красивую комбинацию на льду. Они рождались, лишь когда находился в отличной форме - что физической, что Он пошел следом за командой, но к борту подходить не стал, а задержался в проходе, глядя, как катаются ребята, разминаясь по уже много раз отработанной схеме. Его больше интересовало, как реагируют они на гвалт, стоящий на трибунах, на мелькание канадских флагов, на скандирование: "Кенада, гоу-гоу!", какофонию труб, трещоток и ручных сирен. "После канадского тура ребята стали относиться к атмосфере в зале спокойней, но тем не менее нельзя считать, что обстановка вокруг не действует. Враки все это. Или пустое бахвальство. Вот и сегодня за обедом Паршин признался, что довольно трудно играть на большом стадионе. А я ему с ходу: "Почему же трудно? Площадка стандартного размера!" Ребята катались внешне спокойно. Правда, Рябов, хорошо зная их, видел, что полностью волнение снять не удалось. Да и смешно требовать спокойствия перед матчем, решающим судьбу золотых медалей. От мыслей отвлек знакомый канадский журналист. И хотя Рябов категорически отказывался от всех интервью в минуты, непосредственные перед матчем, он не стал обижать канадца, тем более что тот просил разрешения задать всего один вопрос. - Вы уверены в победе? - спросил он и извиняюще развел руками. Рябов прекрасно понял, что на его ответе канадец собирается построить здание будущего отчета. Сам человек пишущий, он привык быть настороже и в то же время давать интервьюирующему необходимую пищу для разговора. - Не уверен, но надеюсь! - Он сказал по-английски, медленно выговаривая слова. И также извиняюще развел руками. Канадец восторженно вскинул блокнот: |
|
|