"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

из-под старенькой тренировочной рубашки. Прищурил глаза... Как бы готовясь к
предстоящему матчу, проиграл мысленно все перипетии разговора с Улыбиным.
"Одно, пожалуй, надо признать безоговорочно - Улыбин выглядел искренним
и доброжелательным. Учитывая нашу долгую "дружбу" и нынешнюю ситуацию,
складывающуюся в его пользу, он мог быть и более откровенно веселым..."
При этой мысли Рябов смутился, что случалось с ним редко.
Подняв голову, он натолкнулся взглядом на яркий сноп солнечных лучей,
бивших сквозь ветки. И на какое-то мгновение ослеп. Закрыл глаза, пытаясь
стряхнуть внезапное ослепление. Но, открыв глаза, еще долго не мог прийти в
себя и видел корявые стволы яблонь, полуголые ветви и стреху крыши как бы
одним цветом - этаким серым, нечетким, почти расплывчатым.
Пытаясь обмануть солнце, Рябов щурился, поглядывая на него искоса,
одним глазом, но эта игра с солнечными зайчиками не отвлекала. На память
невольно приходили обрывки разговора с Улыбиным.
"Кажется, у Алешеньки переменилась точка зрения на кардинальный вопрос,
по которому мы с ним некогда здорово разошлись: он с пеной у рта доказывал,
что мои повышенные нагрузки убьют новичков, да и "кормильцам" такая нагрузка
не нужна. Помню, как их проучил: недели на две снизил с "кормильцами"
общефизические нагрузки, и они, субчики, начали в первом же ответственном
матче проваливаться. Под горку катятся, а в горку уже во втором периоде не
могут. И хотя это стоило мне два очка в таблице, урок не пошел впрок... Они
тогда так ничего и не поняли.
Господи, неужели было время, когда я мог позволять себе такие шалости,
как отдать ради утверждения несомненной идеи два очка в ответственнейшем
матче? Впрочем, если быть честным, то эксперимент с Улыбиным стоил очка
четыре: "кормильцы" не скоро пришли в норму".
Рябов потер остывшие руки, подумал, не пойти ли в дом. Но солнце,
заставившее щуриться, ласково пригревало лицо, и он блаженно замер, словно
кот на теплой крыше.
"А по сути, это так просто понять - ас должен работать больше молодых:
ведь он должен находиться в экстраформе: что позволительно салажонку, асу
непозволительно. Зеленушка может отсидеться за спиной у аса, а тому
отсиживаться негде. Нет, лишь яростная самоотреченность, работа на грани
самоистязания позволяют смотреть в мире спорта сверху вниз, а не наоборот,
как вот я сейчас смотрю на далекое светило. Боже, сколько я втолковывал
людям типа Улыбина, что главное в жизни - время. Они же отвечали почти
серьезно, что не время главное, а деньги! Наверное, в молодые годы и впрямь
кажется, что жизнь бесконечна, и силы бесконечны, и можешь позволить себе
почти все... Лишь с высоты шести десятков лет понимаешь, что то, как ты
тратишь свое время, гораздо важнее, чем то, как ты тратишь свои деньги.
Денежные ошибки рано или поздно можно исправить, а время уходит
безвозвратно".
Рябов вдруг заметил, что мимо скамейки, на которой сидит, от подгнившей
ножки-столба прямо к крайней яблоне тянется лента. Он нагнулся и,
присмотревшись, увидел, что лента эта движется, что она живая и что это
обычная муравьиная дорога из неведомо чего в неведомое нечто. Шла она от
небольшой, малоприметной кучки нарождавшегося муравейника, что притулился у
самых ворот, и, обогнув скамейку, упиралась прямо в ствол яблони. Рябов,
крякнув, встал и подошел к стволу. По истрескавшейся темно-серой яблоневой
коре муравьи поднимались вверх, приблизительно до второго большого сука,