"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

находившегося высоко, так что Рябов никак не мог проследить, куда движутся
муравьи. Он поймал себя именно на этом повышенном интересе к конечной цели
муравьиной дороги, хотя никогда не увлекался естествознанием. И с
удовольствием расхохотался. Потом плюхнулся на скамейку.
"Вот, вот! Скоро изучение жизни муравьиной колонии станет основным
времяпрепровождением старшего тренера сборной команды по хоккею,
заслуженного мастера спорта, заслуженного тренера, крупнейшего... И так
далее, и так далее..." - с сарказмом подумал он почти вслух. Но столь
непроизвольное воспоминание далеко не полного перечня собственных титулов
обласкало его самолюбие и притушило, загнало куда-то еще дальше, вглубь,
поднявшееся было чувство тревоги.
Больно кольнуло сердце, и он засопел, будто секач, старый и
многоопытный, при первом, еще отдаленном ощущении опасности. Упрямо
уставился на бегущих мимо муравьев, словно они и являлись для него
источником главной опасности.
"А разве я не так вот бежал неизвестно зачем всю жизнь? Бежал без
остановки, не давая себе отдыха? Бежал, как они, к большому дереву,
карабкался на его вершину... И все только для того, чтобы в смурной осенний
день оказаться под его необхватным стволом с синюшной шишкой на лбу".
Рябов представил себя сидящим под яблоней, и особенно эту шишку, и
остался очень доволен сравнением с муравьями.
"И впрямь, прожив долгую жизнь, только теперь понял, как она походила
на муравьиную суету. Ведь игра чем-то напоминает эту осмысленную толчею
муравьев. Из сложного - и специалисту не очень понятного - кружева суеты
складывается большая муравьиная куча, называемая современным хоккеем. Вон
трудяга тащит белый шарик, в два раза больше размером, чем он сам. А сколько
таких шариков перетаскал я за свою жизнь? Взять хотя бы тот первый, как бы
пробный тур по Канаде.
Я привез отчет с конгресса на восьмидесяти страницах, хотя для отписки
хватило бы и двух. Надо мной смеялись, как я сейчас над муравьями. А потом
из того отчета родилась моя первая книга. Подобно муравью всегда был и
чернорабочим, и бухгалтером. Тренер - он сам себе ЭВМ, только число
алгоритмов никем не учтено. И мне приятно вспомнить, что выражение:
"Хоккей - это спортивность плюс учет" - пустил по жизни тоже я...
Приходилось делать все... Решать проблему вратаря - и я ее решил, заставив
все клубы думать о том, о чем они совершенно не хотели думать. Я делал за
две недели из тридцати пяти самовлюбленных личностей сплоченную команду,
хотя сам всегда утверждал, что этого сделать нельзя. И все-таки благодарен
судьбе. Тренерская работа дает прекрасную возможность продлить молодость:
общаясь с молодыми, и сам чувствуешь себя молодым. Это и непередаваемо
сладостно и невыносимо трудно..."
Рябов взял длинный прутик, лежавший рядом со скамьей, и осторожно
отбросил бурую щепку, перегораживавшую муравьиную дорогу. Муравьи побежали
прямо, ни на секунду не замешкавшись, словно никогда в их жизни и не было
такого препятствия, как щепка.
"Счастливые!" - с завистью подумал Рябов и, поднявшись, пошел в дом.

16

В тот год январь стоял в Москве мерзкий - ветреный и сырой. Календарь