"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

встал, вопросительно глядя на председательствовавшего.
- Садитесь! Садитесь! Говорить надо не на собрании, а на площадке.
Шесть игр проиграть из шести - с таким результатом и детская клубная команда
выступить может.
. Представитель министерства повернулся к Кирееву. Скорее, как бы
обозначив поворот в его сторону. И спросил тоном, каким судья обращается к
приговоренному:
- Хотите сказать что-нибудь?
Обида, пережитая Рябовым, как-то сразу растворилась в огорчении за
Киреева.
Аркадий Петрович сдержался. Молча поднялся навстречу десяткам взглядов,
устремленных на него из зала. Если бы посредством всемогущей видеотехники
записать эти безмолвные и короткие, будто вспышки, диалоги глаз, сложилась
бы любопытная картина.
Киреев ждал только мгновение, Чего он ждал, для Рябова, пожалуй, не
было секретом. Он давал своим парням время сообразить, что еще есть шанс
взять свою вину на себя, если, конечно, есть желание плюс мужество. Но
гордыня не позволила ждать слишком долго. Киреев едва приметно вздохнул и,
еще раз взглянув в зал, повернулся к председателю. Спокойно, так, что
казалось, сообщал о своем желании в доверительной форме, произнес:
- Мне нечего сказать после всего Услышанного здесь и неуслышанного.
Благодарю за доверие, за совместную работу, - последние слова относились уже
не к председателю собрания, а к ним, команде.- Хотелось бы только одного,
как мне хотелось этого всегда: чтобы команда стала сильнейшей. Если таково
общее мнение коллегии, я готов уйти. Желаю успехов.
Председательствующий пожал плечами в знак притворного удивления: ну,
зачем же, мол, так, без оправдания?! - но Киреев не дал ему возможности
выразить показное участие. Круто повернувшись, он пошел из зала по
центральному проходу, вдоль которого сидела команда. И только Рябов проводил
его долгим взглядом. Глаза их встретились, но Киреев не дал волю своим
чувствам-в них затаились немая обида и вопрос: "За что?"

3

"Ветер носит слухи от дерева к дереву". Рябов бормотал эту фразу себе
под нос независимо от того, что делал.
Перед завтраком решил повозиться с лопатой. Уже года три, как собирался
заменить в небольшом саду, старом и запущенном, впрочем, как и сам дом,
почти не плодоносящие деревья. Их крючковатые ветви растрескались у стволов
и весной, будто струпья старых ран, сочились скупым соком на темной коре.
Вершины, вопреки всякой логике садового искусства, ивовыми хлыстами торчали
в небо. Старые яблони пышно, как бы предчувствуя близкий конец, цвели, но
почти не приносили плодов. Редкие яблоки, казалось, случайно появлялись на
ветвях. И то лишь в урожайные годы, такие, как нынешний.
Еще прошлым летом, когда у него крепко прихватило сердце и врачи
категорически запретили работать, он после больницы принялся наедаться
кислородом в саду. Выкорчевал неспешно, с трудом пару яблонь, а один старый
корень до сих пор еще торчал во втором ряду, что ближе к забору.
Ворча, Рябов долго искал привезенные на прошлой неделе саженцы и
наконец нашел: жена свалила их под маленьким домиком в конце участка. Корни