"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

свойственных им прежде бойцовских качеств, но и сыграли явно не лучшие свои
матчи. А команде так нужны важные очки на старте. Все это результат
неудовлетворительного руководства командой. Подготовительный период клуб
провел без должного напряжения сил. Мы советовали товарищу Кирееву обратить
внимание на повышение требовательности к игрокам, на улучшение дисциплины,
но он не прислушался, голословно утверждая, что команда сегодня готова, как
никогда...
Рябов взглянул на Киреева: старший тренер при последних словах сделал
легкое движение рукой, словно защищаясь от несправедливого упрека. Даже
Рябов, любивший до жадности большие нагрузки, с трудом перенес
подготовительный период. И в том, что с нагрузками Киреев не дал
эмоционального разряда и давил однообразием, Рябов видел причину столь
длительных неудач.
Но потом, спохватившись, Киреев опустил руку, потеребил пуговицу
пиджака, будто проверяя, застегнута ли, и все остальное время слушал молча:
каждое новое обвинение, произносившееся голословно и в общих словах. С
такими упреками можно обратиться, наверно, к любому тренеру любой команды,
если в том есть нужда и столь подходящий повод, как долгая полоса неудач.
Председательствовавший говорил один, говорил много. Рябов ждал, когда
слово предоставят кому-то из игроков. Но в воздухе запахло жареным, и так
явно увиделось направление сегодняшнего главного удара...
Расчет на противопоставление команды и тренера почти полностью
оправдался. Большой сидел и, не скрывая злорадства, в открытую рассматривал
Киреева, будто увидел только на собрании, но знал о судьбе старшего тренера
куда больше, чем он сам. "Зеленушки" притихли, чувствуя, что уж их-то
вмешательство ровным счетом ничего изменить не может. "Кормильцы" - первая
тройка - выражали свое отношение к Кирееву не так явно, как Большой.
Защищать другого, когда у самих рыльце в пушку, - не лучшая услуга
подзащитному.
- ...Коллегия министерства приняла решение освободить товарища Киреева
от обязанностей старшего тренера команды и временно возложить их выполнение
на второго тренера товарища Бычкова. В ближайшее время коллегия решит
проблему нового руководства командой...
Рябова трясло от волнения. Чем больше обвинений падало на Киреева, тем
более крепло в нем решение выступить с подробным разбором сложившейся
ситуации. Объяснить, что вина тренера, конечно, есть, но, наверное, следует
смотреть шире... Он понимал, что выступать придется по заранее предрешенному
вопросу, но не хотел мириться с творимой несправедливостью - с детства не
терпел, когда бьют лежачего.
Его реплика: "От такого решения команда лучше не заиграет!" -
прозвучала в притихшем зале подобно крику в ночи.
Председательствующий удивленно вскинул брови и уставился на Рябова, не
столько с укором, сколько с недоумением: уж не послышалось ли ему?
- Разве я вам давал слово? - спросил он.
- А я и не просил, - резко ответил Рябов и, почувствовав, что перешел
границу допустимого, прибавил: - Хотелось бы попросить.
Он качнулся вперед, приняв молчание за знак согласия. Но резкий, теперь
уже с нотками металла, голос представителя министерства невольно заставил
его замереть в неуклюжей позе полуподнявшегося из кресла человека. Слева
раздался ехидный смешок Большого. Но Рябова смешок не тронул. Он все же