"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

подобострастная предупредительность заместителя директора вывела его из себя
окончательно.
Баринов не ответил и прошел мимо, даже не взглянув...
Точно так же сейчас он прошел и в свой кабинет, плотно притворив за
собою дверь. Рябов, скосив глаза от записной книжки, заметил, как тот
появился в приемной, но сделал вид, что увлечен работой. Это было
унизительно - ждать полчаса ему, Рябову, в приемной какого-то мальчишки.
Прошло еще минут пять, когда в селекторе, стоявшем на столе у секретарши,
громко прозвучало:
- Лена, попросите ко мне товарища Рябова!
- Товарищ Рябов! - как попугай, повторила секретарша.- Пройдите!
Баринов встретил его, сидя в кресле сначала напряженно, а потом, когда
Рябов, ответив на его приветствие, сел к столу, откинулся на спинку.
Так с минуту они и смотрели друг на друга- Рябов выжидающе, Баринов,
скорее, насмешливо, будто знал про Рябова что-то такое, что и сам Рябов не
знал, а узнал бы, умер от страха.
- Товарищ Рябов, - начал он вкрадчиво, и это больше всего не
понравилось Борису Александровичу. Он смерть как не любил вкрадчивого начала
разговора с руководством.- Мы вас уважаем и ценим как крупного специалиста
отечественного хоккея. Вы работаете много лет. Вас уже никак не назовешь
человеком неопытным, способным на неблагоразумные поступки по недомыслию или
недопониманию. Но общее мнение тренерского совета и руководства комитета, -
Баринов сделал паузу, как бы давая Рябову возможность проникнуться
значимостью мнения, которое высказывает или собирается высказать, - что вы в
последнее время слишком увлеклись собственной затеей - встречей с канадскими
профессионалами на уровне сборной - и забыли, что у нас хоккей, как и весь
спорт, любительский, что нас интересует прежде всего массовость
отечественного спорта. Наша задача-чтобы миллионы и миллионы людей
приобщались к спорту, становились сильными духом и телом, воспитывая в себе
качества постоянной готовности к трудовому подвигу и, если потребуется, к
защите Родины...
Рябов взорвался:
- Если вы собираетесь мне излагать основы советского спортивного
движения, то не стоит тратить время. Вы еще не ходили в первый класс, когда
я уже читал студентам, что такое советский спорт...
Баринов опешил. Его красивый большой рот, вечно хранивший некую гримасу
превосходства - это выражение исчезало только в случаях, когда он говорил с
председателем, - споткнулся на полузвуке, будто "кто-то рубильником выключил
ток и механизм замер, лишенный энергии.
- К тому же вы путаете: я не физкультурник-затейник. Я старший тренер
сборной команды страны и клуба. На массовость советского спорта работаю
своими средствами- чем выше престиж советского хоккея, чем он зрелищнее, тем
больше желающих будет им заниматься!
Рот Михаила Ивановича закрывался медленно. Хозяин кабинета вроде бы
никак не мог еще осознать не только смысл того, что говорил ему Рябов, но и
что вообще говорит не он, а человек, которого он вызвал и продержал в
приемной полчаса.
- И еще думаю, что не заботой о массовости советского спорта
продиктовано ничем не оправданное получасовое ожидание в вашей приемной.
Можно было меня вызвать на полчаса позже. Я человек дисциплинированный.