"Уильям Голдинг. Пирамида " - читать интересную книгу автора

На другой стороне Главной улицы показалась миссис Бабакумб с
кошелкой, набитой свертками. В своем дежурном сером костюме, в своей серой
шляпке. Гигантская фальшивая жемчужина свисала с левого уха. Шла блеклая,
улыбчивая, расточая безответные, безадресные кивки. Вот увидела меня. Не
замедлила шага. Но склонила голову набок, сверкнула вставной челюстью.
Этот кивок, этот оскал она несла добрых пять метров, пока ее не заслонил
верзила у фонаря.
Меня вдруг как ошпарило. Я понял в ужасе, чем чревата моя похоть. Я
понял и кое-что еще. Ни у сержанта Бабакумба, ни у его супруги не могло
быть вспышек маминой дьявольской проницательности. Это все штучки самой
Эви. Она меня использовала в качестве громоотвода. С механичностью и
проворством, никогда еще мне не дававшимися на пианино, я пробежал в уме
всю гамму людских возможностей. Эви в жизни не заполучить Роберта
насовсем. Ей его не зацапать. Она не станет и пробовать. Не то напоролась
бы на гранитную стену. Но раз ей нравится его мопед и она за свои вылазки
платит - ведь платит! - ей нужны оправданья, почему опоздала, почему
поздно пришла, почему... В моем случае стена из того же гранита, что и у
Юэнов, но не такая высокая. Отнюдь не такая. Даже не такая высокая,
например, как стена, отделяющая самое Эви от ошивающихся возле ратуши
безработных голодранцев. Для Эви я громоотвод. Для ее родителей - завидный
жених. Ох, как небось эти белые пальчики, этот воркующий голосок усмиряли
воинственного сержанта, умасливали, убеждали, что у нас дело идет к
помолвке. Я откинул волосы с глаз и тяжко вздохнул. Кроме посягательств ее
родителей, меня еще терзали догадки, как именно использовала меня Эви.
Может, это я задерживаю ее после двенадцати? Может, это я увел машину
Пружинки? Так-так, что еще? Чего она еще понавывязывала, рукодельница? Я
не сомневался, что в случае надобности она соврет - недорого возьмет. Я и
сам могу соврать в случае надобности. И тут уж она нагородит такого! Мне
представилось кошмарное видение: сержант Бабакумб у наших дверей тискает
треуголку и выпытывает у папы, каковы мои намерения. Я-то знал, каковы мои
намерения, и Эви знала. Для семейной жизни они были слишком просты. Я
пошел домой, обогнув ратушу с другой стороны, и стал очень тихо играть на
пианино.

***

Относительно Роберта в тот вечер ходили самые разноречивые слухи.
Одно было точно - он долго пробудет в больнице. Я загодя пошел на мост,
рассчитав, что, если меня там будут видеть почаще, никто не заметит моих
свиданий с Эви, во всяком случае не станет о них трепаться. Снова уже
темнело, когда она появилась на улице. И подошла ко мне с жалкой тенью
своей улыбки.
- Совсем не расшиблась?
Улыбка просветлела, но чуть покосилась.
- Ты про чего это, Олли? Я не пойму.
- Про вчерашнее.
- Да я там...
- Я тебя видел, Эви. На мопеде.
Она вдруг дернулась, втянула голову в плечи.
- Что с тобой?