"Уильям Голдинг. Бумажные людишки " - читать интересную книгу автора

Тут Элизабет со вздохом повернулась на соседней кровати. Она-то должна
знать - о да, разумеется! И все мне выскажет в надлежащее время; но зачем
же будить ее и спрашивать? Чтобы познать истину, следует надеть халат и
шлепанцы, ну да, и взять фонарик, который я всегда держу на тумбочке,
потому что в наших местах часто отключают свет. И мои собственные попытки
скрыть по пьянке следы не должны вводить меня в заблуждение. Необходимо
допросить бутылки с пристрастием. Если потребуется, надо будет выскользнуть
через заднюю дверь - нет, через оранжерею, там тише, - добраться до
мусорного ведра, сборника, ящика, poubelle, называйте как хотите, и
потрудиться пересчитать бутылки. Потому что, правду сказать, я уже не
верил, что та бутылка полна, только пробка вынута. Это было бы чудом, а
чудеса, хотя и случаются, но только не со мной. Я был настолько слаб -
разумом, не телом, - что боязнь случайно разбудить Элизабет превратила
перспективу вылезть из кровати в испытание воли, подобное прыжку в холодную
воду. Сроду не любил холодную воду.
Тут-то и случилось то, что заставило меня решиться. Прорезиненная
крышка мусорного ящика во дворе с грохотом упала. Теперь все прояснилось. Я
больше не был кающимся пропойцей. Я превратился в Разгневанного
Домовладельца. "Сэр, доколе мы под видом просвещенного экологизма будем
терпеть бесчинства этих отвратительных тварей, рискуя при этом заразиться
болезнью, которая уже считалась уничтоженной? Сэр, хотя нам и следует быть
осмотрительными, тем не менее, сэр... сэр, сэр, сэр..."
Чертовы барсуки. Я вылез из-под одеяла, уже не обращая внимания на
Элизабет. Единственным оружием в доме было древнее, но мощное
пневматическое ружье, которое я приобрел при обстоятельствах слишком
тривиальных и запутанных, чтобы рассказывать о них. Писатель - нет,
известный писатель - да нет, черт побери, Уилфрид Баркли стреляет в
барсука. Разве это запрещено? Со времен короля Иоанна Безземельного или
когда там? Что, нельзя застрелить барсука на своей собственной земле?
Голова у меня сделалась удивительно ясной, похмелье отошло куда-то совсем
далеко. Я чувствовал себя прощенным. Наверное, это была возможность кого-то
убить, вековечная привилегия землевладельцев. Я набросил на себя халат,
влез в шлепанцы. На цыпочках спустился мимо гостевой комнаты, где в
одиночестве почивал на letto matrimoniale* наш профессор. В столовой достал
ружье из буфета, откинул ствол и зарядил. На цыпочках проследовал через
теплую оранжерею, открыл дверь и огляделся.

* брачном ложе (ит.).

Тут передо мной возникла дилемма. Как стрелять в барсука, если не
видно ничего, кроме неясного утолщения в мусорном ведре? Лапы животного
цеплялись за края, головой, погруженной внутрь, он сноровисто рылся в наших
отбросах. Наверное, слизывает остатки паштета или обсасывает шкурку от
бекона, а то и грызет косточку. Это ведь дикое животное, если его и можно
усыплять, то надо призывать соответствующие власти. Опять-таки (черт
возьми, хоть раз в году бывает по утрам не так холодно?), опасны ли
барсуки - не просто как переносчики инфекции, а сами по себе - кусаются,
царапаются, что там еще? Нападает ли раненый барсук на человека? Не
вцепится ли загнанная в угол или беременная (а беременна ли она?) барсучиха
мне в горло? Сложность положения усугублялась еще и моим абсурдным