"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу автора

почерпнули из досье, хранящихся в разных штаб-квартирах. С одной стороны,
они не знали ничего, с другой - все. Они умели даже иногда читать мысли
друг друга, и несомненно теперь был тот самый случай.
- Это мистер Чен может так ловко убивать любой рукой только потому,
что он - чертов варвар-китаец, а у китайцев такие возможности заложены
природой. Негритосы, например, все умеют танцевать. Теперь ты, наверное,
уже и умрешь с мыслью, что я - ходячее скопище предубеждений. Обезьяна?
Встречал. Шкет-расист, и парик великоват. Повторите. - Последнее относилось
к бармену, тот кивнул, взял бутылку шотландского виски, налил. - Сделайте
тройную, - попросил Обезьяна. Бармен кивнул и долил еще.
Сцилла заказал как всегда:
- Шотландского, пожалуйста; побольше воды и льда, - произнес он,
думая, что Обезьяна напрасно заказывает тройное виски. Тройные порции
опасны, язык работает потом хуже, да и мозги, и реакция становится ни к
черту. Все это было очевидно настолько, что говорить об этом не было
смысла. Тогда Сцилла решил зайти с другой стороны.
- Неплохой парик, - сказал он.
- Неплохой? Бог ты мой, сегодня на ветру он встал торчком, вот так,
передняя часть встала - задняя осталась на месте, а передняя начала
хлопать, как будто машет кому-то. - Обезьяна уставился в свой стакан. -
Шутка не удалась? А я был знатным шутником, Сцилла. Веришь? Комиком.
- Верю.
- Ни черта ты не веришь.
- Разве это важно?
- Нет, - сказал Обезьяна, но потом быстро добавил: - Да-да, это важно.
- Сцилла счел, что лучше не продолжать эту тему.
- Я сам выбрал себе прозвище, кличку эту, - опять заговорил
Обезьяна. - Выбрал себе псевдоним сам. Они спросили: "Ты как хочешь
называться?" Я же лысый с двадцати двух лет, как-то вдруг все волосы сразу
повылезли. Я и сказал им: "Обезьяна". Помнишь пьесу "Волосатая обезьяна"
американца О'Нила?4Понимаешь, смех какой? И всегда я так, живот надорвешь.
Сцилла улыбнулся, потому что не улыбнуться было бы неприлично, и еще
потому, что один из бзиков Обезьяны - скрывать свое происхождение. Ни на
одном языке он не говорил достаточно хорошо, чтобы считать этот язык
родным, но, назвав О'Нила американцем, он тем самым исключил Америку как
возможную свою родину.
- У тебя ничего парик, - сказал Сцилла, - удобный, наверное. Не такой
гладкий, как у американца Синатры, правда, но ты ведь и петь не умеешь.
Обезьяна засмеялся:
- Знаешь, был один такой парень - еще до тебя. - Фиделио его звали,
так вот он с ума сходил, все хотел узнать, откуда я родом. У него просто
наваждение было такое: выискивал малейшие улики и занимался ими в свободное
время. А я такие улики ему то и дело подбрасывал.
Из легендарных героев Сцилле больше всех нравился Фиделио. Он был
любителем музыки - в детстве подавал большие надежды, но к юности талант
порастерялся, осталась только любовь к музыке, но все равно, если верить
досье в Отделе, Фиделио был самым умным.
- Ты его хорошо знал, Фиделио?
- Знал ли я его? Знал ли я его, Бог ты мой?! Да я пустил его в расход.
- Ты? Вот не знал. В нашем досье об этом ни слова. Как это тебе