"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу автора

удалось? Невероятно! Трудно, наверное, пришлось? Расскажи, - попросил
Сцилла.
Обезьяна взял свой стакан, повертел в руках. Сцилла терпеливо ждал.
Когда говоришь со специалистом, приходится принимать его темп.
- Я рад, Сцилла, что ты подсел, - сказал Обезьяна, не отрывая взгляда
от виски. - Я так и думал, что ты подойдешь. Я видел тебя в дверях, - он
показал головой в сторону входа, - и хотел было махнуть тебе рукой, когда
ты начал пятиться.
- Почему же не махнул?
Обезьяна пригубил стакан, толком и не выпил.
- Я просто пробую, пить не буду. Я не пьян.
Сцилла не уловил связи с предыдущим, но Обезьяна уже продолжал:
- Не махнул, потому что с детства не люблю навязываться.
Зря ты все это говоришь, чуть было не сказал Сцилла, но так как это
было правдой, вовремя удержался. Что-то нависло над Обезьяной. Что-то
давящее и ужасное.
- Ты мне хотел рассказать о Фиделио, - напомнил Сцилла.
- Расскажу, я не забыл, не торопи, Сцилла, я не пьян и вовсе не
заговариваюсь.
Что бы ни беспокоило Обезьяну, скоро это всплывет, Сцилла такие вещи
чувствовал. Делать ничего не надо, жди - и все станет ясно. Пока же
ожидание было невеселым, и поэтому Сцилла перевел разговор на тему, близкую
им обоим, - о Брюсселе, о том, как они оба выжили. Вообще-то встреча их
была случайной: обоим им понадобился один и тот же, как оказалось, уже
мертвый специалист по фальшивым паспортам. Вышли они друг на друга
неожиданно - в комнате над его мертвым телом. Обезьяна выстрелил, а Сцилла
ударил его в плечо, на удивление мускулистое. Обезьяна выстрелил еще раз,
но все не решался попасть в Сциллу, это была больше угроза, чем попытка
убить. Тем все и кончилось, они разошлись в разные стороны.
- А почему ты не попал в меня? - спросил Сцилла. - Хотя я вообще-то не
жалею об этом.
- Тени, - пояснил Обезьяна, - тени всегда мешают точно прицелиться. Я,
видимо, выстрелил выше. Целился в голову, а попал в стену. Метил бы в
сердце - тебе бы пришлось худо.
Сцилла поднял стакан:
- За тени.
Обезьяна играл со своим стаканом.
В зале объявили, что рейс на Лондон опять задерживается. Обезьяна
чертыхнулся и сделал большой глоток из стакана.
- Я тоже лечу в Лондон, - сказал Сцилла, дотронувшись до нагрудного
кармана, где лежал билет первого класса до Лондона.
- Прекрасно. В этих чертовых самолетах я всегда летал один.
Одиннадцать часов безделья, мука - эти полеты. И не могу читать в самолете
ничего серьезнее журналов. Или автобиографию какого-нибудь артиста. Вот
прекрасное аэрочтиво.
- Я лечу во втором классе, - сказал Обезьяна, и Сцилла понял, что
угнетало этого маленького человечка.
- Для прикрытия?
Обезьяна покачал головой.
- Может, ошиблись?