"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу автора

зла - вот и врезался автомобиль, в котором она ехала. В дерево. Убило ее
злословие, публичное унижение ее мужа, вот в чем было дело. Иногда Бэйб
думал, что она вовсе и не погибла, а живет где-нибудь во Флориде вместе с
Маккарти и Кеннеди. Если в стране случалась таинственная смерть, то всегда
появлялись слухи, что человек этот вовсе не мертв, а живет во Флориде.
Почему во Флориде, думал Бэйб, почему именно там? Кеннеди прозябает во
Флориде, и Рузвельт, припертый к стене Сталиным и прочими красными, живет
себе там спокойно, греется на солнышке. Иногда Бэйб размышлял о том, что
это прекрасная тема для научной работы. Если ты немного параноик и любишь
выяснять все до конца. Вот Бермудский треугольник, например. Просто здорово
было бы написать об этом.
Отца он нашел точно так, как рассказывал Бизенталю. И хотя уже прошло
пятнадцать лет, все еще, когда он хотел поучить себя, он восклицал в
сердцах: "Ты сам виноват, сам! Если бы ты принес ему эту дурацкую бумагу,
он бы этого не сделал, ты бы успел, ты бы спас ему жизнь!"
Когда он рассказывал Бизенталю об этом, он не раскрыл правду до конца.
Ему было тогда всего десять лет, и он слышал, как Г. В. ходил, спотыкаясь,
по спальне, шепча проклятия и иногда падая, и он испугался, что, если
зайдет, отец ударит его. Не будь он трусом, отец бы не умер.
Док был в школе, когда прозвучал выстрел. Док всегда был рядом, если
только не торчал в школе, где он блистал, не считая химии, которую
ненавидел. Придя из школы и обнаружив отца мертвым, а Бэйба - в истерике,
Док сказал: "Химия у нас была. И хотел же свинтить с этой мерзлятины. Если
бы свинтил, он был бы жив".
Док обвинил в смерти отца себя, а Бэйб в это время думал: виноват я, и
чертова бумага - тому доказательство.
Ничего не доставляло большего удовольствия, чем ясный и четкий спор. И
оба брата сходились лоб в лоб, разбивая доводы один другого вдребезги. Да,
хорошие у них бывали времена, орали друг на друга до хрипоты в то славное
времечко, когда Бэйб пытался справиться со своим переходным возрастом.
Больше споров не будет.
Бэйб бросил взгляд на простыню, которой легавые укрыли его брата.
Определенно, под ней кто-то был, но где гарантии, что там именно Док? Бэйб
редко думал о своей собственной смерти, но обычно в таких мыслях рядом
всегда был Док, он и хоронил его. Док был большой и сильный и никогда не
болел. Случись на западном побережье, в Калифорнии, эпидемия гриппа, Бэйб
грипповал бы в своем Нью-Йорке на востоке. Если бы Бэйб умер, Док обо всем
бы позаботился, и не было бы никаких проколов, все было бы гладко, в общем,
так, как надо.
Легавые опять забубнили; главный из них сказал, что непохоже это на
ограбление: бумажник не тронут. Мотив... Бэйб призадумался. Вот они о чем
бубнят.
Главный пошарил в бумажнике Дока и заспешил к телефону. Вот тут-то,
подумал Бэйб, и начались странные дела.
Они ни о чем его не спрашивали. Так, несколько вопросов. Бэйб старался
отвечать им вразумительно, хотя это и было нелегко. Он кивал или качал
головой, не привередничал; хотелось сказать, что сейчас ему не до
разговоров, но полицейские все понимали, вопросы сокращались до минимума, и
вопросы были простенькие.
Главный легавый бормотал в телефонную трубку. Что - Бэйб не мог толком