"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу авторауничтожил его, даже не имея на руках настоящих фактов. Он уничтожил его как
личность. Когда вас зовут Г. В. Леви и мальчишки смеются над вами, это конец. Слушания проходили как раз в том году, тогда отец ушел из университета и стал писать книгу обо всем этом, чтобы оправдать себя и добиться справедливости. Но не написал: в следующем году умерла моя мать, и нас осталось трое - к тому времени отец уже сильно пил. Он дожил до пятидесяти восьми. Пять лет последних - с бутылкой и без работы. Я помню те годы, он был никем, пустым местом; много бы я отдал, чтобы знать, каким он был до этого. Я прочитал все книги, которые он написал; это великие книги, я прочитал все его речи, и они тоже были великими, но я не помню почти ничего, только обрывки... Так что можете оставить при себе все ваши выспренние фразы и намеки на моего отца. Погодите, вот я закончу свою работу, и тогда все станет на свои места, в моей диссертации я докажу и... и... И хватит, сказал себе Бэйб. Довольно. Ему наплевать. - И? - спросил Джанеуэй. Он сидел молча, не выказывая эмоций. Почему в последнее время все таращатся на меня? Бизенталь, Эльза, теперь этот?.. Не начинается ли у меня паранойя? Надо потом посмотреть в учебнике, совпадают ли симптомы. - И? - повторил Джанеуэй. - Хватит таращиться на меня! - Извини. Это только потому, что мне интересно. - Не верю. - Тогда говори дальше. - Что? упомянул твоего отца, задел какой-то нерв, что-то прорвало. И этот твой монолог - просто излияние. Нам никогда не дойти до важного, пока ты не выговоришься. Так что давай, договаривай про отца. - Нечего больше договаривать. - Прекрасно, - сказал Джанеуэй, - обсуждение вины временно прекращается, и мы переходим к другим вопросам. Бэйб не верил своим ушам. - Да вы же не слышали ни слова из того, что я вам говорил. Не было никакой вины. Это основная тема моей диссертации, я добьюсь публикации всего текста, он у меня весь в голове, я перерыл гору материала, у меня ящиками выписки, заметки и факты, а не сплетни газетные, не мнение общественное: я оправдаю отца истиной и ничем иным, и этого будет достаточно, вот увидите, да... - Бэйб задыхался. - Эй, а вы специально добивались, чтобы я сказал о публикации. Я уже закончил, а вы заставили меня говорить еще, так? Это и есть то, что у меня накипело? Джанеуэй пожал плечами. - Наверное. - А вы, видимо, не такой уж и бестолковый, как я предполагал. - Кто его знает, - Джанеуэй метнул в него белоснежную улыбку. И зубы у него ровненькие, черт возьми, подумал Бэйб. В юности на лице, наверное, и прыщика не было. Бэйб чувствовал, что теряет самообладание. Хоть бы этот тип ушел, думал он. Как можно быстрее. Он встал и налил себе вина. Джанеуэй спросил: |
|
|