"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу автора

Он был все еще в той одежде, в которой встретил Дока: голубая рубашка
и серые брюки, сплошь покрытые засохшей кровью. Бэйб тронул кровь пальцами.
Надо будет сохранить эту рубашку. Заверну в нее пистолет Г. В. Пистолет и
запасную обойму. Жаль, что ничего не осталось от матери. Бэйб заморгал. О
чем это я? Ах, да. Сохраню эту одежду.
- С тобой все в порядке? - спросил Джанеуэй.
Бэйб все еще моргал, чувствуя головокружение.
- Все прекрасно, - ответил он чересчур громко.
- Я ищу мотив, - пояснил Джанеуэй. - Поверь мне, я не меньше твоего
заинтересован в поимке преступника.
- Довольно этих идиотских объяснений! Он был моим братом, почти отцом,
он вырастил меня, а ваше имя я слышу в первый раз, так что заинтересован
больше я, согласитесь.
Джанеуэй долго не отвечал.
- Да, конечно, - наконец согласился он.
Но каким-то странным тоном. Бэйб вопросительно взглянул на него.
- Видишь ли, довольно долгое время мы с твоим братом работали вместе и
хорошо знали друг друга.
- Я не верю, что вы из нефтяного бизнеса.
- Мне все равно, чему ты веришь, а чему нет, - мне надо узнать, кто
это сделал.
- Да бандит какой-нибудь. Это Нью-Йорк, бандюги режут прохожих каждый
божий день. Какой-нибудь наркоман захотел забрать у него деньги, брат решил
не отдавать их...
- Я думаю, все это не так, - возразил Джанеуэй. - Вероятно, тут пахнет
политикой. Это предположение, на основе которого я буду работать, пока не
докажу его или опровергну. И я хочу, чтобы ты помог мне.
- Политика? - Бэйб покачал головой. - Господи, почему?
- Потому что только это объясняет случившееся. Если учесть, чем
занимался твой брат. И, конечно, твой отец.
- Что мой отец?
Джанеуэй отпил вина.
- Зачем ты так все усложняешь?
- Что мой отец?
- Твой отец, по имени Г. В. Леви, о Господи.
- Он был невиновен!
- Я ни в чем не обвинял его.
- Нет, обвинили, черт возьми, вы предположили, что...
- Ему ведь предъявили обвинение, его осудили, не так ли? Значит...
- Нет, его не осудили! - голос Бэйба дрожал и срывался. - Да знаете ли
вы, что Маккарти за свои четыре года ни разу не дал никому возможности
защититься по обвинению. Он был нацистом, сволочным наци, и заставил всю
Страну ходить под себя от страха. Мой отец был историком, великим
историком. Он работал в Вашингтоне вместе с Шлезингером и Гэлбрейтом, тогда
как раз и ударил Маккарти. Отец мой пострадал больше всех, его коллегу
упекли за решетку, сейчас он жив, торгует недвижимостью. Отец пытался
защищать себя сам, но этот сукин сын нацист не давал ему такой возможности.
На слушании дела в Сенате отца громили каждый раз, когда он пытался
выставить аргумент, Маккарти высмеивал его. Отец говорил длинными и
бессвязными предложениями, а Маккарти все время издевался над ним. Маккарти