"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу автораэто рассчитываю, они придут.
- Другими словами, вы хотите охранять меня, но еще и использовать как приманку? В первый раз за все время Джанеуэй показался усталым. - Я хочу поймать убийц. Других намерений у меня нет. Может, ты что придумаешь? Если ты хочешь пойти со мной в "Карлайль", ради Бога, пошли. Я сниму тебе номер, я отвезу тебя в Вашингтон, мы спрячем тебя, пока все не успокоится. Все, что захочешь, будет сделано, только скажи. Бэйб не размышлял ни минуты. - Я не испугался, мистер Джанеуэй, клянусь. Теперь, когда я все знаю, я думаю - это здорово. Понимаете, историкам не часто выпадают приключения, профессия у меня малоподвижная, вы понимаете? Сиднем торчишь целый день, читаешь, читаешь, читаешь. Да я и не собирался никуда идти до обеда. То, о чем вы меня просите, нетрудно сделать. Джанеуэй пристально смотрел на Бэйба, пытаясь определить, говорит ли он правду. Бэйб же подумал о себе: храбрился бы я, если бы не умел стрелять и у меня не было бы заряженного пистолета в ящике письменного стола. Хоть бы Джанеуэй оказался прав, тогда можно быстро отомстить убийцам. Вот придут они, и он их пристрелит. Бэйб потрогал рукой кровь Дока, запекшуюся на его рубашке. - Ладно, - сказал Джанеуэй. - Я ухожу, ты остаешься. Как ты найдешь меня? - "Карлайль", семьсот сорок четыре шестнадцать ноль-ноль, две тысячи один. Джанеуэй искренне удивился. - Запри за мной дверь, - приказал Джанеуэй. Он взял сумку и ушел. Бэйб запер за ним дверь. Теперь все ушли. И Док ушел. Время траура. Бэйб вернулся к своему креслу и сел. Теперь никто не вмешается, не будет лезть в душу. Он сидел один, единственный, кто остался от союза Г. В. и Ребекки Леви. Он действительно был теперь один. Какое это мертвящее слово "один". Не было старого семейного очага, куда можно было бы вернуться. Теперь страшненькая комната студента стала таким очагом, и одно это было уже поводом для отчаяния и траура. Старая конура, чулан с грязной раковиной, ржавой водой, крохотной ванной без окна и почти незаметным, затерявшимся в углу окном с потрескавшейся рамой, через которое и воздуха-то толком не поступало, ни ветерка... Бог ты мой! Окно... Проклятое окно! Оно ведь не заперто, а рядом пожарная лестница. Убийцы Дока проберутся к нему по пожарной лестнице, спрячутся в темноте, достанут свои винтовки с глушителями и ворвутся, будут его пытать, убьют и уйдут. Бэйб метнулся к окну: конечно, закрыто. Придурок, сказал он себе. Треплешь себе нервы по пустякам вместо того, чтобы предаваться скорби. Бэйб вернулся к своему креслу и сел. Попробовал предаться скорби. Не вышло. |
|
|