"Уильям Голдман. Марафонец " - читать интересную книгу авторакаракулей, я презираю этимологию, филологию, но нахожу восхитительной
морфологию. Полагаю, вы знаете, что это такое. Бэйб кивнул. - Я люблю просторечие. Плюс еще кое-что. - Что? - Я провел последнюю четверть века в Южной Америке, а там совершенно нечего делать. Если вы революционер, там очень скучно. Так что я, естественно, говорю на немецком, естественно, на испанском, а также на французском, британском и американском английском. В настоящее время учу итальянский, и, к сожалению, я уже слишком стар, чтобы приниматься за китайский. - Есть еще русский, - сказал Бэйб. - Как историку, вам еще нужно заполнить много пробелов. После всего, что мы сделали русским, я с тем же успехом могу приняться за иврит. Я был окружен сумасшедшими. - Сцель взглянул на Бэйба и рассмеялся. - Это, наверное, покажется вам смешным, потому что, я уверен, вы считаете меня сумасшедшим. - Да нет же, - сказал Бэйб, - у каждого есть свои маленькие странности. Вы говорите, что вы невинны, для меня этого достаточно. - Я потерял невинность в двенадцать лет, с горничной. Это было... Я не утверждал, что я невиновен. Я просто сказал, что у меня никогда не было безумных идей. Всякий испытуемый, попадавший под мою опеку, имел на то веские, серьезные причины. - Испытуемый? - Так мы их называли в нашем экспериментальном блоке. Как ваш зуб, Бэйб кивнул. - Вы надеетесь, что кто-нибудь спасет вас? Бэйб снова кивнул. - Возможно, но маловероятно. Никогда не теряйте надежды. Это жилище принадлежало моему отцу, единственные обитатели - Карл и Эрхард. Соседний склад пустует. Не теряйте надежды, ради Бога. Без нее боль становится острее. Как только человек перестает надеяться, он становится инертным. Из такого человека очень трудно выжать правду. - Но я уже сказал правду, - запинаясь, проговорил Бэйб, - и вам, и Джанеуэю. Сто раз. Я ничего не знаю. - Я очень хорошо платил твоему брату, самые высокие комиссионные за доставку бриллиантов в Шотландию. В этом я ему доверял; когда дело касается денег, только евреям и можно доверять. У вас могут быть иные соображения. Сцилла работал на меня много лет, но, когда умер мой отец, все переменилось. Я думаю, ваш брат собирался убить меня у выхода из банка и забрать бриллианты. Что вы на это скажете? - Я ничего не знаю. - Я не верю вам. Вашему брату можно было доверять, потому что он любил деньги. В конце концов он был американцем, а это у вас вроде как национальная черта. Сцилла был моим курьером, и неплохим: осторожным, ловким, сильным - его невозможно было ограбить. Он получал за свою службу много денег. Он очень заботился о вас и умер у вас на руках. Он мог вам что-то сказать, может быть, совсем немного, может быть, очень много, а может, и все. Планировал ли он, к примеру, что-нибудь, а если да, то в |
|
|