"Оливия Голдсмит. Леди в наручниках " - читать интересную книгу автора

я пачкала об него руки. Он заслуживал с моей стороны только равнодушия.
Именно это я к нему испытываю сейчас. Платить жизнью и свободой за
возможность отомстить - такую сделку я никому не посоветую совершить.
Я, кажется, уже дала понять, что Дженнингс - это что-то вроде ада. Как
только меня сюда привезли, я сразу впала в отчаяние. Пока шел суд, нужно
было вставать с постели, одеваться, что-то изображать. Здесь же все потеряло
смысл. Я хотела только умереть. Возможно, это трудно представить, но я была
директором одной из самых престижных школ на Восточном побережье, общалась с
богатыми и знаменитыми людьми и учила их дочерей. А в первый же день в
Дженнингс мне приказали "шевелить гребаной задницей". Мое имя напечатано в
справочнике "Кто есть кто в американском образовании", но здесь я всего лишь
"старая сука".
Со временем я адаптировалась к вульгарности. Труднее всего было
привыкнуть к потере всех чувственных удовольствий. Мой брак не был
счастливым, но я жила в прекрасном доме, почти каждый год бывала в Лондоне и
Париже, проводила лето в Тоскане, была гурманом и знатоком изысканных вин,
собирала редкие книги, водила "Мерседес", регулярно посещала балет и делала
покупки в дорогих магазинах. И неожиданно я оказалась в одном из самых
уродливых мест на земле. Навсегда! Уверяю вас, более мрачного, унылого и
отвратительного места просто не существует. Лучше уж сидеть в темном сыром
средневековом подземелье, чем здесь. Там хотя бы можно восхищаться
архитектурой, а Дженнингс больше всего напоминает убогий безликий лабиринт,
в который помещают крыс, чтобы проверить, сообразят ли они, как им оттуда
выбраться. Даже облезлые стены или осыпающийся потолок придали бы этому
месту хоть какой-то интерес. Но нет. Здесь господствует прагматика
шестидесятых. Здание рассчитано на века, строители думали только о
прочности, не заботясь о красоте. Может быть, это послевоенный невроз? Я
имею в виду войну во Вьетнаме. Этот стиль мог бы называться "Простота
возмездия", "Уродство прекрасно" или "Смерть в жизни". И я останусь здесь до
самой кончины. Как это неэстетично!
Может быть, вы удивитесь, но я волновалась о том, как Дженнифер Спенсер
перенесет камеру наблюдения. Ее юность прошла в условиях честной бедности,
однако последние годы она жила в роскоши. Заключение в Дженнингс должно быть
для нее нелегким, мягко выражаясь, испытанием. Но, конечно, поверхностный
интерес к характеру и судьбе Дженнифер Спенсер нельзя сравнивать с серьезным
интересом, который я испытывала к таким сильным личностям, как Мовита
Уот-сон и ее верная подруга Шер. Я никогда не встречала подобных женщин до
моего перерождения, и меня поражает их врожденная интеллигентность.
Мовита, к примеру, сразу показалась мне порядочным человеком. Она ведет
себя жестко и порой даже грубо, но она справедливая, умная и прекрасно
разбирается в людях. До того, как Мовита попала в Дженнингс, я была здесь
никем. Может быть, поэтому мы довольно быстро подружились. По ее словам, ей
стало интересно, что это за "странная старая сука". Мовита говорила тогда,
что я похожа на учительницу, уцелевшую после ядерного взрыва. Оставалось
заменить учительницу на директора школы, и картина становилась абсолютно
точной.
Так или иначе, благодаря имиджу школьной учительницы я получила место
библиотекаря. И с тех пор одержима стремлением расширить фонды. Книги всегда
играли большую роль в моей жизни. Почти как еда и питье. И до, и после моего
преступления.