"Оливия Голдсмит. Леди в наручниках " - читать интересную книгу автора

- Остановись! - сказала она подруге, выходя из транса. - Не поднимай
это! - Зуки только удивленно посмотрела на нее. - Перестань, говорю тебе. Я
сама буду загружать белье, а ты только сортируй.
- Ты что? Все нормально.
- Ничего нормального! - Апатию Дженни сменил гнев. - Ты не получаешь
никакой медицинской помощи, и тебе даже не говорят, как позаботиться о своем
здоровье. И о своем ребенке, - добавила она тише. - Мне очень хочется тебе
помочь, но что я могу? По крайней мере, не поднимай тележки, хорошо? Иначе я
этого не выдержу.
Так что Дженни досталась более тяжелая часть работы, в то время как
Зуки выполняла более нудную: проверять карманы и сортировать белье по
цветам. Но в прачечной было ужасно душно, и меньше чем через час Дженни
заметила, что Зуки ужасно побледнела.
- Сядь, - строго сказала ей Дженнифер. - Ты такая белая, какой должна
быть эта простыня. Я позову Флору.
- Да ты такая же! - засмеялась Зуки. - Только не зови Флору, со мной
все нормально.
Дженнифер посмотрел на живот подруги. Зуки никогда не говорила ей о
том, когда и как она забеременела, - только о том, как она хочет ребенка.
Так или иначе, ее живот уже стал бы заметным, если бы комбинезон не был ей
так велик. Зуки собиралась скрывать свою беременность до тех пор, пока не
будет поздно делать аборт.
Дженни вздохнула. Зуки не отличалась умом и сообразительностью, однако
была веселой и доброй. Она должна стать хорошей матерью. Дженнифер боялась
спрашивать, сколько времени разрешается держать новорожденного в тюрьме.
Когда они занялись складыванием простыней, Дженни вспомнила о плане
"ДРУ Интернэшнл". Какое бы наказание Зуки ни получила за свою беременность,
его даже невозможно сравнивать с тем, как к ней отнесутся после приватизации
тюрьмы. После первого гневного порыва Дженни уже остыла и не так уж
стремилась бороться против планов "ДРУ Интернэшнл": ей это могло дорого
обойтись. Но Зуки было очень жалко. Дженнифер не знала, какой у нее срок, но
за вооруженное ограбление приговор должен был быть жестокий.
Смена казалась бесконечной, а перерывы - короткими. Но вот закончился
несъедобный обед, затем вечерняя смена. К этому моменту Дженни с трудом
держалась на ногах. Пора было возвращаться в камеры и заняться ужином.
Теперь Дженнифер была членом семьи, и сегодня как раз наступила ее очередь
готовить для всех.
Она легко разобралась бы в финансовых делах крупной корпорации, но
список известных ей рецептов не заполнил бы и листа бумаги. Можно было бы
попробовать что-нибудь новенькое, но не хотелось давать Шер повод для
насмешек.
Хотя сначала Дженни была рада войти в семью, сейчас ей казалось, что
она напрасно согласилась на это. Она не хотела разговаривать с этими
женщинами ни сейчас, ни потом. Никогда. Ей необходим покой. И одиночество.
Но, вспомнив меню столовой, Дженни быстро одумалась. Она должна
оставаться в семье, если хочет выжить. В конце концов, необязательно с
кем-то общаться. Она молча приготовит ужин и поест. И постарается не
вступать в разговоры. А на следующей неделе нужно заказать в столовой
что-нибудь приличное, что легко готовить.
Когда Зуки и Дженни вошли в камеру, все уже собрались. Не сказав никому