"Рожок зовет Богатыря" - читать интересную книгу автора (Воронкова Любовь Федоровна, Воронков...)10А наверху торжественно затевали костер. — Ну, какой вам разложить? — спросил Толя, дочитав стихи. — Пирамидой, таежный, звездой? Звездный костер дольше горит, но пламя низкое. Таежный — это как печка, тут нужно поленья крупные. Углей будет как в печи. А пирамидный — это пламя! — Пирамидный! — закричала Светлана. — Пускай светло будет! — Ага, пирамидный, — поддержала Катя и тихонько добавила: — Если наши пойдут нас искать, то скорей увидят... — Почему это нас искать? — обиделся Толя. — Что мы, сами не придем? Устанавливая пирамидкой дрова, он засвистел что-то. Потом опять взглянул на Катю: — А почему ты думаешь, что нас будут искать? Но Катя и сама не знала почему. Просто подумалось так, и все. Толя пожал плечами и, отвернувшись, нагнулся к костру: — Спички давайте! Катя недоверчиво поглядела на него: — Ну да, смейся! Чтобы ты без спичек в тайгу пошел! — Да выронил где-то... Ребята, вы дадите спички или нет? — Дадим, — сказала Катя, развертывая носовой платок и доставая спички. — Я захватила. — Конечно, дадим, — отозвался и Антон и запустил руку в свой ранец. — У меня тоже эта... я тоже... — Надерите коры побольше, — сказал Толя, — да поживей! Катя и Антон живо надрали целую охапку коры. За корой ходить было недалеко — кругом стояли черные березы, и тонкий верхний слой бересты висел на них большими мягкими лохмотьями. Костер запылал. Сразу стало весело и уютно. Таежная темнота отступила, оставив светлый, теплый круг. Обозначились деревья, окружавшие полянку: две большие березы, будто обнявшись, стояли рядом и смотрели на костер; густой орешник, липа, обвитая виноградом, нарядный, похожий на пальму, диморфант... Старая елка ближе всех подошла к костру и протянула к огню косматые лапы, словно желая погреться... Раздвинув кусты, в круг света вошел Сережа с котелком, полным воды. — Как ты долго ходил! — сказал Антон. — Я бы... эта... живо сбегал. — Да, — согласился Сережа, — ты бы давно прибежал. — В самом деле, Сергей, ты будто на прогулке Люди ждут, а ты... — недовольно сказал Толя. — Ждете, а козлы где? — возразил Сережа. — Вроде как могли бы сделать. Толя длинной палкой поправил костер: — Вот ты и сделай. Мы тут с костром сколько провозились, а ты только за водой сходил. Сережа вспыхнул. Если бы они знали, кого он встретил сейчас! Если бы они знали, что он пережил! Они тут пели и смеялись, а у него волосы поднимались на голове от страха. Ему очень хотелось это высказать. Но Сережа промолчал. Расскажешь — испугаешь девчонок. Да и к чему? Он не любил рассказывать о своих чувствах и мыслях. — Антон, давай-ка!.. Помоги мне. Антон не знал, как ставить козлы. К тому же он был неповоротливый, неуклюжий. — Дай, я! — вызвалась Катя. — Антон не сумеет. — Ничего, сумеет, — возразил Сережа.— Сначала все не умеют. Антон помог Сереже поставить козлы и повесить котелок. И ни разу ни споткнулся и воды не плеснул. Только краешек рукава подпалил. Но теперь ему уже было все равно, за все сразу терпеть от матери — и за штаны и за курточку... — А Толя мастер костры раскладывать! — сказала Светлана, любуясь огнем. — У отца научился, да? — Ну, я уж их, этих костров, не знаю сколько раскладывал... Отец даже и не смотрит, только скажет: «Разожги костер» — и все. А уж я сам знаю, как и что... Отец даже удивляется всегда, как у меня костер полыхает. У нас в тайге тот не таежник, кто костра разложить не умеет! — Эй! Эй! — вдруг вскочил Сережа. — Трава горит. Все отпрянули от костра. Вокруг него мерцающим венком тлели трава и хвоя. — Ой, тушите скорей! — со страхом закричала Светлана. — Теперь по всему лесу пойдет... — Не окопали костер-то! — сказал Сережа. — Забыли! Давай, ребята, окапывай скорей! Доставай ножи! Палками можно. Девчонки, забивайте огонь ветками! Хлещите его! Мальчики торопливо принялись окапывать костер — кто палкой, кто ножом. Катя и Светлана наломали свежих веток и принялись тушить огонь, прибивая его к земле. Толя торопливо шарил по карманам, достал расческу, достал круглый ножичек для очинки карандашей. Но настоящего ножа у него не оказалось. Тогда он схватил щепку и принялся ковырять землю щепкой. Уши и щеки у него горели. Как же это он забыл окопать костер? Ведь отец всегда заставлял его окапывать! И вот досада — ножа не взял. Нож в курточке остался. — Так вот лесные пожары и начинаются, — ни к кому не обращаясь, сказал Сережа. — Спешка тут... Зажигай да зажигай костер... вот и забыли... — бормотал между тем Толя. — Да я и не забыл... Я только что хотел сказать, чтобы окопали... Траву быстро погасили. Костер окопали. Успокоились. Пока закипала в котелке вода, Толя сел у костра на заросшую мхом кочку и, мечтательно глядя в огонь, снова начал читать стихи. Длинные глаза его, слегка прищуренные, отражали пламя костра. Ребята сидели очарованные. Светлана слушала, боясь пропустить хоть одно слово. У Толи так красиво были сдвинуты тонкие брови и от длинных ресниц падала на щеки такая нежная тень… — Кипит! — вдруг крикнул Антон ликующим голосом и бросился снимать котелок. — У, Антошка-картошка! — Катя стукнула его по спине. — Вечно он!.. Толя, ну читай, читай дальше! Но было уже не до стихов. Сережа пошел поискать лимоннику для заварки. Идти далеко не пришлось: лиана лимонника, повиснув на ветках молодого бархатного деревца, выглядывала из кустов, словно стараясь рассмотреть, что такое происходит сегодня у них на полянке. Ребята засуетились вокруг котелка. Все вдруг вспомнили, как они голодны, захотелось горячего чаю. — А как же будем пить? — весело спросила Светлана. — У нас же никаких чашек нет! Все это было ей интересно, как необычайно увлекательная игра. Вот-то порасскажет она своим городским подругам! — Остынет немножко — будем по очереди из котелка пить, — ответила ей Катя. — Только мне, чур, не после Антона! — заявила Светлана. — Он губастый. — С другого краю попьешь. Что ж такого, что губастый? — Пфу! — пропыхтел Антон. — А я же эта... чашку себе сделаю. — Да, правда! — закричала Катя. — Сейчас у всех чашки будут! У нас Сережка очень хорошо их делает. — Какие чашки? — удивилась Светлана. — Из чего? — Бересты давайте, — сказал Сережа и принялся развязывать свой мешок. — У кого какая еда? Выкладывай! — Он достал из мешка краюшку черного хлеба и коробочку с солью — все, что у него оставалось. Светлана показала свои пустые ладони: — У меня ничего... У Кати каким-то чудом, — может, и не чудом, а выдержкой характера, — уцелело в кармане еще одно большое яблоко. Антон отнес свой ранец подальше от костра, к елке, и присел около нее, повернувшись к ребятам спиной. Покопавшись в ней, он что-то сунул, в рот, и опять стало видно, как двигаются его уши вместе с челюстями. — Антон жует, как бурундук! — засмеялась Светлана. — Давай же и нам! Чего ты там жуешь? Антон не ответил. Толя сидел молча, обхватив колени, и ни в чем не принимал участия. У него не было никакой еды, а есть хотелось. Увидев, как у Антона движутся уши под кепкой, Толя вскипел: — Ты что — единоличник? Товарищи так делают? Если ты хочешь один жить, то и оставим тебя одного! А еще собираешься в пионерский отряд вступать! Антон повернулся на девяносто градусов: — Ну, а что у меня? У меня только... эта... один кусочек... как его... — Вот и клади сюда в одну кучу и «эта» и «как его». — Ага... я тащил... — проныл Антон. Но повернулся лицом к костру и положил рядом с Сережиным хлебом свой недоеденный пирог. — И больше ничего? — спросил Толя. — Только еще один... — И этот «еще один» клади. Но Сережа задержал руку Антона, которая нехотя потянулась было к ранцу. — Не надо, Антон. Оставим на утро. Антон живо захлопнул ранец. Но Толя уже распалился: — А я говорю — клади! Пионеры так не поступают! Антон снова полез в ранец. — Но он же не прячет! — вступилась за Антона Катя. — Он же на утро... — Утро вечера мудренее! — сказал Сережа. — Будет вам спорить. Давайте есть и пить скорей — вот хлеб, вот соль, вот лимонный чай. Сейчас чашек наделаем. Ребята нарезали круглых кусочков бересты и принялись делать себе чашки. Светлана с любопытством смотрела, как они выравнивали ножом светлые берестяные пластинки, как подогревали их у огня, чтобы береста стала мягкой, как свертывали из нее ковшички, приделывали ручки из палочек. Посмотрела, а потом и сама принялась делать себе чашку, но слишком близко сунулась к огню — береста у нее задымилась и почернела. — На, возьми мою, — сказал Сережа и протянул ей хорошенький белый ковшичек. Но Светлана, упрямо сдвинув брови, отвела его руку, взяла свежий кусок бересты и снова принялась разогревать его над огнем. Чашка у нее вышла кривая, неуклюжая, но все-таки это была чашка и сделала ее Светлана сама! Начался веселый, необычный, роскошный пир. Куски хлеба и пирога с глотком горячей воды, пахнущей дымком и лимоном, — может, только лидийский царь Крез так вот весело пировал в своих золотых палатах! |
||
|