"Василий Голованов. Завоевание Индии " - читать интересную книгу автора

экспедиции, и тут же велел проверить и уточнить добытые Федоровым и Званским
сведения, послав вглубь пустыниастраханского дворянина Тарасовского с
несколькими проводниками. Тарасовский, однако, еще не дойдя до плотины,
вынужден был вернуться по причинам уже известным (проводники-туркмены
боялись сородичей из враждебных кланов) [5]. На этом, собственно, и
закончился поход 1715 года.
Вернувшись 9 октября в Астрахань, князь Бекович составил подробный
отчет обо всем Петру и к отчету приложил и отправил в Санкт-Петербург карту
морского берега, составленную морскими офицерами. Карты были слабостью
Петра, а то, что самые смелые предположения его относительно возможности
водным путем проникнуть если не прямо в Индию, то в далекую глубь Азии
подтверждались, воодушевило его невероятно. Он вызвал Бековича в столицу,
принял его, присвоил ему чин гвардии капитана, написал и отдал ему грамоты
для ханов хивинского и бухарского, написал новый указ Сенату, в котором
требовал во всем, что ни попросит князь Черкасский, "чинить ему отправление
без задержания"; также вместе с князем отправил он в Астрахань поручика
Кожина с заданием сверить карту каспийского берега и под видом купчины
пробираться в Индию, ибо дело это казалось достаточно подготовленным.
Не тут-то было! Вернувшись в Астрахань, Бекович опять потерял
уверенность. Впрочем, несомненная для всех историков этого похода потеря
Бековичем душевного равновесия вызвана могла быть постигшим его несчастием:
в самый день отплытия флотилии из Астрахани на глазах Бековича упали в воду
и утонули его жена и две дочери! О, злой рок! Разумеется, такое горе могло
разрушить любые планы да и вообще повредить психику человека. Однако Бекович
от похода не отказался. Правда, он кампанию 1716 года употребил не на то,
чтобы идти походом (или посольством) в Хиву, хотя теперь войско его достигло
шести с лишком тысяч и состояло из трех пехотных полков, двух казачьих и
шестисот человек драгун, а на устройство крепостей по каспийскому берегу. И
хотя Петр поручил ему, заложив крепость, сразу идти на Хиву, Бекович, по
какому-то внутреннему бессилию (или постигшей его после смерти жены
рассеянности), всячески уклонялся от этой задачи и вместо одной крепости
заложил две, на что и употребил всю осень. И это промедление обошлось ему
потом очень дорого!
Первую крепость князь заложил на мысе Тюп-Караган, на той самой
безжизненной песчаной косе у моря, где всякое строительство было
бессмысленно: вокруг не было воды, а в колодцах, которые он приказал рыть,
вода была сильно подсолена да к тому же в два дня протухала. Протесты его
офицеров Кожина и фон дер Виндена ни к чему не привели. В недостроенной
крепости посадил он Казанский полк с одиннадцатью орудиями, а сам направился
в Красные Воды. Перед отплытием с Тюп-Карагана Бекович по старой караванной
дороге отправил в Хиву послов - Ивана Воронина и Алексея Святого - с
объявлением о мирных целях посольства и с подарками.
В Красноводском заливе, хорошо обжитом туркменами, Бекович тоже не стал
утруждать себя подысканием сколько-нибудь подходящего места для укрепления,
боясь, возможно, потревожить туркмен, и заложил у самого моря крепость, в
точности подобную тюп-караганской, условия в которой были разве что "еще
злее"; так, еще до начала похода большая часть войск экспедиции совершенно
бесполезно для дела оставлена была умирать в безводных и зловонных
прибрежных укреплениях. Так как время было уже зимнее, возле заложенных
крепостей оставил Бекович и корабли, а сам с половиною войска вернулся в