"Сергей Голубицкий. Великие аферы XX века. Том 2 " - читать интересную книгу автора

претворилась лишь в следующем поколении. Важно, ЧТО из этого вышло. Рядом с
достижениями Джона Ригаса, сына Джеймса, подвиги Эпистрофа и Федия меркнут и
жухнут.
В 1920-м Джеймс Ригас осел в городке Уэллсвилль, штат Нью-Йорк, где
открыл маленькую греческую столовую, в названии которой не было ничего
греческого: Tеxas Hot, "Техасские горячие блюда". Романтику Техаса Джеймс
принес на Восточное побережье из своего железнодорожного прошлого.
Через два года подошло время жениться, и Джеймс отписал брату в
Арахова: так и так, жду, мол, твоей рекомендации. У брата была на примете
скромная работящая девушка Элени Бразас. Элени знала семью Ригасов,
фотокарточка Джеймса ей тоже понравилась, так что девушка дала добро и,
преодолев пешком 154 километра до того же Пирея, играючи пересекла океан.
Свадьбу сыграли в "Техасских горячих блюдах".
Еще через два года на свет появился маленький Джон Ригас, герой нашего
рассказа. Джон и в самом деле был очень маленьким: один метр шестьдесят
сантиметров до самой глубокой старости. Наверное, такая стать как раз и
позволяет экономить энергию, выплескивая ее в нужном направлении с
невероятной силой и напором, так что человек добивается любой поставленной
цели.
Детство Джона прошло в столовой. Он помогал мыть тарелки, подавал
посетителям, подметал пол - обычное дело в семейном бизнесе. Этот эпизод
своей биографии маленький Ригас воспринял как большой урок: "Я вырос в
атмосфере общепита и поэтому научился ценить клиентов, которые заглядывали в
нашу столовую, взрослых и детей. Все они дарили мне магию общения. Этот
ценный опыт очень пригодился в моем путешествии по жизни".
Еще Джон ходил в школу. Не простую, а греческую. После обычных занятий
каждый день с четырех до шести он зубрил великий язык Гомера и Еврипида.
Даже по выходным, в субботу, греческие уроки отнимали три часа жизни. Пока
Джон был маленьким, он ненавидел эти занятия, но когда подрос - понял: то
были лучшие мгновения его детства.
Почти с пеленок в Джоне культивировали глубокую привязанность к корням,
семейным традициям и высоким моральным ценностям. Он вспоминал: "У меня было
изумительное детство. Я ходил в школу и, несмотря на маленький рост,
пользовался популярностью у одноклассников. Мы много занимались спортом, и я
глубоко признателен за поддержку всем владельцам лавочек и магазинчиков на
центральной улице Уэллсвилля! По сути, мы выросли на этой улице. Она была
нашей единственной спортплощадкой. По соседству проживало еще пять греческих
семей, мы все дружили. У каждого были маленькая кондитерская или
ресторанчик".
Если читатель не понял, о чем речь, поясню: когда маленький Джон
высаживал мячиком очередное стекло в кондитерской соседа Попандопулоса или
на полном велосипедном ходу сносил стулья и столики в кофейне госпожи
Згуриди, малыша никто не таскал за ухо, не бил, не отволакивал в полицию.
Все кончалось тепло и по-семейному: слегка журили, трепали по волосикам,
умилялись: "Вот она, наша смена, подрастает! Будущая гордость греческого
предпринимательства".
Джон превратился в очень правильного юношу, чье мировоззрение покоилось
на трех слонах: семья, упорный труд и церковь по воскресеньям. Когда
началась война, он достойно выполнил патриотический долг, отслужив в пехоте.
В 1950 году фронтовик окончил Ренсселирский политехнический институт и